Рождество по-новорусски - [17]

Дальнейшее происходило в очень быстром темпе.

Громов стремительно бросился к выходу. Михаил, который все еще стоял за спиной у Липского-младшего, шагнул в сторону, вроде бы легко зацепил охранника правой рукой, сделал еще шаг, и Громов вылетел на середину зала, оставленного свободным для танцев.

На пути летящего Громова, тоже как-то случайно оказался Браток, который принял его двумя руками и, не давая остановиться, направил его к сцене. А там его уже ждал Гринчук.

Словно сам собой Громов развернулся и упал на колени, вывернув руки за спиной. Щелкнули наручники.

– Еще раз напоминаю, – сказал ровным голосом Гринчук, – мы будем очень жестко пресекать всякую попытку не выполнения приказа работников нашего отдела, или, боже упаси, сопротивления им.

Михаил и Браток подошли к Громову.

– Я приношу свои глубочайшие извинения семье Чайкиных, – сказал Гринчук, – но я не думаю, что они потерпели в своем ближайшем окружении торговца наркотиками.

Гринчук рывком поднял Громова на ноги, расстегнул на нем пиджак.

Михаил аккуратно извлек из внутреннего кармана пиджака увесистый пакетик с белым порошком.

– Суки! – взревел Громов, дернулся и застонал, снова опускаясь на колени.

Михаил передал подполковнику пакет.

– Мы можем полагать господина Громова уволенным? – спросил Зеленый.

Чайкин встал из-за стола. Его дочь, симпатичная девочка лет четырнадцати, попыталась вскочить, и даже выкрикнула что-то неразборчиво, но мать обхватила ее за плечи и удержала на месте.

– Да, конечно, – сказал Чайкин. – Я благодарен вам… э-э…

– Юрий Иванович, – подсказал, вставая Владимир Родионыч.

– Да, Юрий Иванович, – сказал Чайкин, – большое вам спасибо.

Михаил и Браток подняли Чайкина на ноги и вывели его из зала. Полковнику показалось, что тот пытается что-то кричать, но отчего-то не может.

В полной тишине Владимир Родионыч подошел к подполковнику Гринчуку.

– Вот, пожалуй, и все, – сказал Зеленый и добавил веско. – На сегодня.

– Я могу взять отчет? – тихо спросил Владимир Родионыч.

– Не весь, – ответил Гринчук. – Мне тут кое с чем еще нужно поработать.

Подполковник извлек из папки несколько листов, остальные отдал Владимиру Родионычу.

– Отчего-то я так и предполагал, – улыбнулся тот и обернулся к залу.

– Я искренне извиняюсь перед Юрием Ивановичем, что не представил его всем вам раньше, но он исправил мою ошибку. Теперь все мы, – Владимир Родионыч обвел взгляд залом и улыбнулся снова, – я так совершенно определенно, почувствуем себя в гораздо большей безопасности, чем раньше. Юрий Иванович будет исполнять в нашем обществе функции, если хотите, участкового инспектора. И я прошу вас всех…

Владимир Родионыч произнес это твердо, как приказ.

– Прошу вас всех выполнять требования господина подполковника. И помогать ему в его работе.

– Да чтобы я… – громогласно начал один из гостей.

– Господин Самойлович? – спросил Гринчук.

– Да, – опешил Самойлович.

– Вы не могли бы, Яков Абрамович, послезавтра связаться со мной по поводу вашей фирмы… Одной из ваших фирм, – очень вежливо улыбнулся Гринчук, и Самойлович осел.

– Если в действиях оперативно-контрольного отдела вам что-то покажется неправильным, – произнес Владимир Родионыч, – можете обратиться ко мне, или в Совет. Но перед этим требование выполните.

– Попробуй тут не выполнить, – прогудел из-за своего столика известный весельчак Ашот Ованесович Месропян.

И все засмеялись. Или почти все.

– С наступающим Новым годом, – сказал Юрий Иванович Гринчук. – Извините за беспокойство.

На сцену вышел немного успокоившийся конферансье. Погас верхний свет, и снова подал голос оркестр, играя что-то возвышенное и утонченное.

– Нет, какой мужчина, – сказала соседка Полковнику.

– Ого-го! – согласился Полковник и встал из-за стола.

У выхода из зала он нагнал Гринчука и Владимира Родионыча.

Владимир Родионыч подозвал официанта с подносом, взял два бокала вина, один протянул подполковнику:

– За взаимопонимание.

– Извините, – спокойно ответил Гринчук, – до Рождества – не пью. Всего хорошего.

– И с кем попало не пью, – грустно сказал Владимир Родионыч, глядя на закрывшуюся дверь.

Заметив подошедшего Полковника, он протянул ему бокал:

– А вы пьете с кем попало?

– И что попало в том числе, – Полковник взял бокал, – за что выпьем?

– За оперативно-контрольный отдел, – сказал Владимир Родионыч.

Выпили.

– И дай бог, – сказал Владимир Родионыч, – чтобы не попасть этому отделу под горячую руку.

– И под холодную, не дай бог, – добавил Полковник.

– Как вы полагаете, он на меня сильно обиделся?

– Я полагаю, что он сейчас полностью удовлетворен. Как автор сценария и режиссер. А вы как чувствуете себя в роли актера, Владимир Родионыч?

– А я себя чувствую деревянной марионеткой. В ловких и натруженных руках.

– Это пройдет, – сказал Полковник.

– Он перестанет нас просчитывать на восемь ходов вперед?

– Вы просто привыкнете. И я привыкну, и даже начну находить в этом удовольствие.

– Все-таки вы умеете, Полковник, подбирать людей!

– У меня вообще бездна талантов, – ответил Полковник. – Эту вашу фразу следует воспринимать как отмену приказа об увольнении Гринчука?

На середину зала вышли несколько бальных пар, заиграл вальс. Луч света упал на зеркальный шар под потолком, и по залу побежали мелкие зайчики. Некоторые утверждают, что они похожи на падающий снег.