Рождество наступает все раньше - [20]

– Я так понимаю, что у тебя все в порядке. Он махнул рукой в воздухе снизу вверх, имея в виду ее общее состояние. Он, как всегда, был на работе с восьми тридцати, прочитав «Таймс», «Джорнал» и «Нью-Йорк ло джорнал» в электричке по дороге из Риджфилда.

Ей совершенно необходимо было сначала сесть и выпить кофе.

– Конечно. Но послушайте, они не хотят, чтобы я контролировала их работу, они хотят, чтобы я сделала все сама, причем прямо сейчас. Они присылают сегодня с курьером наброски.

– Только не вздумай отсылать что-то с курьером обратно. Мы тратим на курьеров слишком много. Все посылай по факсу, – разбушевался он. – Пусть эти головорезы на велосипедах останутся не у дел.

Когда старший сын Фарло получил место в «Ай-би-эм», отец продал ему один из своих старых костюмов. С таким человеком Джастин не собиралась спорить.

– Что вы думаете об этом генеральном директоре? – спросила она.

– Заносчивый ублюдок с юга, – проворчал Фарло. – У него есть компания. Я что, должен прослезиться от восхищения? Он мне этой ерундой все уши в пятницу прожужжал.

– Послушайте, они не провели никаких проверок, не собрали никакой информации.

– Ну так выполняй свои обязанности.

– Мне понадобится помощь. Можно я возьму Никки?

– Спроси его.

Никки Лукаш был застенчив и тих, он работал младшим сотрудником второй год, и Джастин часто на него полагалась в трудных ситуациях. Все выходные он торчал у принтера, работая над подготовкой первичного выпуска акций некой компании, но согласился взяться и за это задание, только сначала он сходит домой и примет душ. Флойд, курьер, принес почти метровой высоты пачку документов на «Фитцсиммонс». Ей нужно продраться через все это до вторника.

В одиннадцать утра ей позвонил Барри Кантор. Она чуть не запела. Она разговаривала бы с ним до бесконечности, если бы Элма не напоминала постоянно, что ее срочно требует Дриггс. Джастин вдруг показалось очень важным, чтобы Барри отвез ее в департамент автомобильного транспорта, хотя менять права ей надо было только через полгода. Он спросил, когда ей будет удобно, и они договорились сегодня вместе поужинать.

Мысли о Барри все еще витали где-то на грани сознания, когда она встретилась с Дриггсом, маленьким суетливым партнером, который отвечал за значительную часть ценных бумаг, с которыми работала фирма, – на данный момент сумма составляла 12 миллионов долларов. Он редко давал Джастин понять, что она закончила работу, и еще реже – что она сделала ее хорошо.

– Шифф, ты едешь в Цинциннати, – начал он, глядя на часы.

– Хорошо, – она достала ежедневник.

– Нет, я имею в виду – сейчас. Билет у Элмы. Она показала ему костыли.

– Шифф, если ты можешь поехать в Феникс, то можешь и в Цинциннати. – У него было худое лицо законченного эгоиста. Никки говорил, что Дриггс вставал в метре от писсуара, руки в боки, и стрелял, как из ружья.

– Я не ездила в Феникс, и всю эту неделю я с утра до вечера работаю для Фарло, – сказала она, указывая на свою стопку бумаг. – Мне очень жаль.

Он ушел злой. В дверь просунула голову Харриет Лазарус.

– Как дела?

– Он позвонил, – просияла Джастин. Она гордилась Барри.

– Поразительно. Я про самолет. Как нога?

– То есть он обещал, что позвонит, и позвонил.

– С ума сойти, – ухмыльнулась Харриет, кивая проходящим мимо младшим сотрудникам.

Харриет и Джастин пришли в «Пэкер Брибис» в один и тот же день шесть лет и три месяца назад. Харриет делала неплохие успехи, пока не просочился слух, что у нее есть мужчина. К тому времени, как они обручились, Дриггс утопил Харриет в бесконечном потоке мелкой писанины, где ее личный вклад ограничивался выбором шрифта для объявления в «Джорнал» об эмиссии ценных бумаг. Харриет говорила о Дриггсе с бессильной яростью. Сейчас она была в свободном полете – от нее ждали, чтобы она нашла другую работу и перестала занимать место. В «Пэкер Брибис» проигравших не терпели.

– Харриет, этот человек сказал, что позвонит в одиннадцать, и он позвонил в одиннадцать, – настойчиво повторила Джастин. – Кажется, мне придется выйти за него замуж.

– Сейчас приду, – сказала Харриет кому-то снаружи. Внутрь она возвестила театральным шепотом: – Ты не обязана за него выходить.

– Но, может быть, я этого хочу.

– Это всего лишь телефонный звонок. Что с тобой такое? Ты принимаешь какое-нибудь обезболивающее?

С тех пор как Харриет вышла замуж, разговаривать с ней было все равно что махать рукой с той стороны улицы.

Илана Дуасно на крейсерской скорости пронеслась мимо в бутылочно-зеленом костюме от «Эскада», оглушительно позвякивая золотыми украшениями. Она завернула к Джастин в кабинет, чтобы осмотреть ее больную ногу, рассказать, как однажды сломала коленную чашечку, обсудить свой ишиас, своего физиотерапевта и утреннее падение акций «УорлдУайд» на нью-йоркской бирже. Ее золотые волосы были забраны в аккуратный хвост, перевязанный элегантным бантом цвета бутылочного стекла, и намертво залиты лаком. Она была уже немолода, но вся такая золотистая, гладкая и ухоженная, что о каком-то конкретном возрасте и речи быть не могло.

Как обычно, эти сплетни были только присказкой. Илане нужно было, чтобы кто-то срочно составил ей трудовое соглашение.