Рождество наступает все раньше - [2]

– Привет, Кантор, – сухо и пренебрежительно бросил Райнекер, даже не взглянув на него.

– Да, Ваша Светлость, – ответил Барри и шустро завернул в свой кабинет.

У него проблемы с начальством, ну и что? На столе бились в агонии останки пятничной трагедии: Совет принял решение продать «Соленья Салли» – очаровательный маленький брэнд, пользующийся стойким спросом в Новой Англии. Никаких упреков в адрес Барри, который этим брэндом заведовал, не высказывалось, но все-таки его это задело.

Эмили Кинг, которая предположительно была его ассистенткой, не было на месте. Он снял крышку с бумажного стаканчика кофе. Опросный лист, имеющий целью показать, какие настроения царят в «Мейплвуд Акрс», все еще лежал у него на столе, пустой. Заявленная в заголовке анонимность была бесстыдной ложью – у них все было помечено. Все остальные немедленно его заполнили и вернули, машинально вписав вранье, строчку за строчкой (обязательный семинар по составлению электронных писем был очень полезен, медицинская страховка – очень щедрая). Если бы десять лет назад вы сказали Барри, что он когда-нибудь станет сомневаться, стоит ли высказывать вслух свои искренние критические замечания, он рассмеялся бы вам в лицо.

И все-таки: Генри Форд создал «Детройт ото-мобайл компани» только к тридцати шести годам, компанию «Форд мотор компани» – лишь к сорока, а модель «Т» он выпустил уже в сорок пять. Хотя, конечно, Джордж Гершвин умер в тридцать девять. С другой стороны, он так и не женился. И тем не менее женщины за ним увивались стаями.

Барри просмотрел данные Нильсона по «Салатным соусам Парсона Крика». В августе «Дижонский чесночный» по всей стране круто спикировал вниз. Дела «Цезаря с беконом» на тестовом рынке в Рочестере шли вполне успешно. Зазвонил телефон.

– Не одалживай отцу денег, – резанул ухо голос матери.

– Но он же мой отец, – сказал Барри, чувствуя, как пол уходит из-под ног. Два года назад он одолжил Айре семь тысяч долларов, чтобы тот продержался на плаву, пока не получит выплат по страховке – его лодку тогда разбил вдребезги ураган «Карл». В глубине души Барри понимал, что никакой страховки у Айры не было, сколько бы тот ни бухтел по поводу бюрократических проволочек, бесконечных кип необходимых анкет и заявлений и кретинизма инспекторов.

– Хорошо. Валяй, – сказала Роза. – Ты их больше не увидишь.

Родители были в разводе уже двадцать один год. Роза продолжала управлять грязной фабрикой, выпускавшей подкладочные ткани, – это на 36-й улице. Отец жил на лодке в Куинсе вместе с Катариной, албанкой, которая мыла полы в его магазине мужской одежды до того, как он во второй раз разорился.

– Подумать только, неужели у него хватило дерзости попытаться занять у тебя, – сказал Барри.

– Он пытался занять у твоей сестры. Она мне только что звонила, – Барри взял себе на заметку отчитать Карен, чтобы не жаловалась Розе.

– Ладно, вечером увидимся, – она старалась перекричать грохот, – у меня тут недопоставка – две партии ниток. Надо еще разобраться до рейса.

Барри прошел по коридору и заглянул к своему непосредственному начальнику, Уильяму Пласту.

– Как выходные? – спросил он с порога.

– В гараже порядок наводил, – отозвался Пласт с мрачным удовлетворением и жестом пригласил Барри в комнату. – Сводил детей на церковную распродажу. А ты?

Барри сел на стул для посетителей, по дороге смахнув с тумбочки волхва.

– Гольф смотрел, – Барри поднял фигурку с пола и поставил ее обратно к яслям.

– Ах, старые добрые времена, – проговорил Пласт, напуская на себя вид измотанного отца семейства, – когда можно было просто сидеть и смотреть гольф.

И они принялись болтать о том, как прошел этот год для салатных заправок. В этом году Барри побывал на свадьбе парня, с которым жил в колледже в одной комнате, причем женился тот уже второй раз, – и там его отшила дородная платиновая блондинка никак не младше сорока. Такое длительное соблюдение обета безбрачия до сих пор можно было встретить только в стенах францисканского монастыря. Может, вернувшись домой сегодня вечером, ему стоит просто постучать к разведенке в квартиру напротив и представиться: «Барри Кантор. Приятное времяпрепровождение, удобно и конфиденциально». Но у него больше нет времени валять дурака. Интрижек в его жизни было немало, но, если не считать Синтии, все непременно разваливалось после первых же конфликтов.

Пласт сказал, указывая на эскизы к «Дижонскому чесночному»:

– Как бы нам усилить драматичность этой капли?

– Зачем это?

– Чтобы привлечь к ней внимание.

– Зачем это?

Пласт посмотрел на Барри так, будто застал его за списыванием на контрольной по математике. Ему сорок три, метр шестьдесят пять ростом, сложением похож на футбольный мяч, а живостью и непосредственностью – на холодную овсянку. Одна мысль о том, что он регулярно с кем-то трахается, вызывала у Барри оторопь.

– Слушай, мы не получим в следующем году больше средств на продвижение продукта, если просто спустим штаны и учтиво попросим Райнекера нас поиметь.

Мимо прошел Стью Эберхарт, и Пласт опрокинул мусорную корзину, подскочив от неожиданности. Барри каждый раз удивляло, какой все-таки генеральный директор маленький. Коротышка, метр пятьдесят пять, не больше. С тех пор, как он стал генеральным директором, у него появилось три шунта в кровеносных сосудах, сейчас под него подкапывается Райнекер, но он все еще на плаву. Три года назад он сменил свою двадцативосьмилетнюю жену на более новую модель того же типа – расфуфыренная пепельная блондинка из пригорода. В прошлом году вторая миссис Эберхарт отрастила новую, внушительных размеров грудь.