Рождество Эркюля Пуаро - [9]

Альфред побагровел.

– Гарри! Не может быть! – заикаясь, пробормотал он. – Мы... думали, что он умер.

– О, нет! Он жив!

– И ты разрешил ему приехать!? После всего того, что он...

– Блудный сын, да? Вот именно! Откормленный телец! Вот что требуется. Нам надо заколоть откормленного тельца в его честь, Альфред. Мы должны принять его от всей души!

– Он гнусно обошелся с нами, он опозорил нас! Он...

– Можешь не перечислять мне его злодеяния. Я чувствую, это будет большой список. Но ты же знаешь, что Рождество – это праздник прощения, а потому мы зовем всех блудных к себе в дом, раскрывая им объятья.

Альфред поднялся.

– Довольно шокирующие известия, – пробормотал он. – Я даже и помыслить не мог, что Гарри когда-нибудь вернется сюда.

Симеон подался вперед в кресле.

– Ты не мог выносить Гарри, не правда ли? – спросил он мягко. – После всего, что тот устроил тебе... – Симеон засмеялся: – Ну, что было, то прошло. Разве не таков смысл рождественского послания, Лидия?

Лидия тоже побледнела. Она сказала сухо:

– Кажется, ты в этом году много размышлял о Рождестве и рождественском послании.

– Я хочу собрать всю свою семью на старости лет!

Альфред бросился вон из комнаты. Лидия еще колебалась, последовать за ним или нет. Симеон кивнул на дверь:

– Он разволновался. Он и Гарри никогда не выносили друг друга. Гарри всегда высмеивал Альфреда. Называл его «Господин Медленно, Но Верно».

Лидия открыла было рот, но, увидев хищное выражение на напряженном лице старика, промолчала. Ее самообладание явно рассердило его. Почувствовав свое превосходство, она с иронией сказала:

– Как заяц и ежик из сказки!... А ведь соревнования по бегу выигрывает ежик!

– Не всегда, – хихикнул старик. – Не всегда, милая моя Лидия.

Она улыбнулась:

– Прости, но я пойду за Альфредом. Волнения плохо отражаются на его здоровье.

Симеон снова хохотнул:

– Да, бедняга Альфред не любит ни сюрпризов, ни перемен. Он всегда был скучнейшим человеком!

– Альфред так предан тебе!

– И тебе это кажется странным, не правда ли?

– Иногда, – медленно проговорила Лидия, – мне действительно это кажется странным.

С этими словами она вышла из комнаты. Симеон Ли посмотрел ей вслед. Он, казалось, был необычайно доволен.

– Это и будет главное развлечение! – сказал он. – Да, главное развлечение! Чувствую, мне понравится это Рождество!

Он с трудом поднялся из своего кресла и заковылял по комнате, опираясь на трость. Перед большим сейфом в углу остановился и стал вертеть замок с шифром. Дверь открылась. Дрожащими руками он вытащил на свет божий замшевый мешочек, открыл его и стал пересыпать из ладони в ладонь множество нешлифованных алмазов.

– Вот вы где, мои прекрасные! Вы совсем не изменились, мои старые друзья!... Да, это было счастливое времечко... счастливое времечко... Никто не будет вас шлифовать и резать, друзья мои! Вы не будете висеть на женских шеях, унизывать их пальцы или торчать у них в ушах. Вы принадлежите мне! Мои старые друзья! Мы знаем друг о друге много всякого, вы и я. Вы можете сказать, что я стар и болен... но я протяну еще долго! В старой собаке еще много жизни! И меня ждет еще немало радостей в этой жизни! Еще порадуемся...

Часть II

23 декабря

Трессильян шел ко входной двери. Кто-то звонил до неприличия настойчиво. Как раз сейчас, пока он шел по коридору, снова раздались пронзительные звонки.

Трессильян рассердился. Так нетерпеливо, невежливо звонить у дверей его господина не позволено никому! Это, наверное, еще одна группа рождественских певцов, которые пришли за данью. Ну, он им сейчас выскажет!

Сквозь матовое стекло в дверях он увидел силуэт – высокий мужчина в мягкой шляпе с отвисшими полями. Он открыл дверь. Ну точно, как он и думал: безвкусно одетый эксцентричного вида незнакомец – ужасно вызывающий костюм! – по всему видно, навязчивый побирушка-нищий.

– Гром и молния! Да ведь это же Трессильян! – воскликнул незнакомец. – Как дела, старикан?

Трессильян уставился на него, даже затаил дыхание от неожиданности, присмотрелся внимательнее. Эта резко очерченная надменная линия щек и подбородка, тонкий нос, веселые глаза...

– Мистер Гарри... – выдохнул он. Гарри Ли засмеялся:

– Я вас напугал, похоже? Почему? Ведь меня здесь ждут, или, может, нет?

– Как же, сэр! Ждут, конечно, сэр.

– Ну так почему же тогда такое удивление?

Гарри Ли отошел на несколько шагов и стал оглядывать дом – солидное, но малоэстетичное строение из кирпича.

– Все такая же страшная развалина, – сказал он, – но все еще стоит, и это – главное. Как здоровье моего отца?

– Он почти не выходит из комнаты, еле передвигается. Но в целом здоровье у него достаточно хорошее.

– Старый грешник!

Гарри Ли вошел в дом, Трессильян принял его шарф и театрального вида шляпу.

– А как поживает мой любимый братец Альфред? У него тоже все в порядке? Будет ли он рад видеть меня?

– Думаю, что да, сэр.

– А я не думаю. Как раз наоборот! Наверное, известие о моем приезде совершенно выбило его из колеи. Мы никогда не могли терпеть друг друга. Вы почитываете Библию, Трессильян?

– Разумеется, время от времени читаю.

– Тогда вы знаете историю о блудном сыне. Послушный брат вовсе не обрадовался тому, что блудный сын вернулся, помните? Благополучный домосед Альфред явно не обрадуется моему возвращению.