Рождественское убийство - [16]

Симеон хихикнул.

— У меня всегда было довольно своеобразное чувство юмора. Я не нуждаюсь в том, чтобы кто-нибудь другой понимал мои шутки. Главное, что я сам ими наслаждаюсь!

Хильда молчала. Старика на мгновенье охватило смутное чувство тревоги.

— О чем вы думаете? — резко спросил он.

— Я боюсь, — был ответ.

— Боитесь? Меня?

— Нет, не вас. Я боюсь за вас!

Произнеся эти слова, подобно тому, как судья произносит приговор, она отвернулась и медленным твердым шагом вышла из комнаты…

Некоторое время Симеон сидел неподвижно, не отрывая глаз от двери.

Затем он встал и проковылял к сейфу.

— Полюбуемся теперь на мои сокровища, — пробормотал он.

III

Без четверти восемь раздался звонок в дверь.

Трессильян пошел отворить. Когда он возвратился в буфетную, то застал там Хорбери, который вынимал из буфета кофейные чашки, с любопытством их рассматривая.

— Кто это был? — поинтересовался Хорбери.

— Суперинтендант[1] Сагден из местной полиции… Смотрите, что вы делаете!

Одна чашка выпала из рук Хорбери и со звоном разбилась.

— Господи, за что же это! — горестно запричитал Трессильян. — В течение одиннадцати лет я каждый день мыл эти чашки и ни одной не разбил. А теперь вы приходите сюда, беретесь не за свое дело — и вот результат!

— Простите, мистер Трессильян, — извинился камердинер. Его лицо блестело от внезапно выступившего пота. — Я, право, не знаю, как это получилось. Как, вы сказали, зовут этого суперинтенданта?

— Мистер Сагден.

Хорбери провел языком по побелевшим губам.

— А зачем… что ему было нужно?

— Он собирает деньги на организуемый полицией приют для сирот.

— Ах, вот как! — Слуга расправил плечи. Более естественным тоном он спросил:

— Он получил что-нибудь?

— Я сообщил о нем старому мистеру Ли, и тот велел мне провести суперинтенданта наверх и поставить на стол графин с хересом.

— Сколько попрошаек в это время года, — заметил Хорбери. — Старик, надо отдать ему должное, великодушен, несмотря на все свои прочие недостатки.

— Мистер Ли, — с достоинством сказал Трессильян, — всегда был щедрым джентльменом.

Хорбери кивнул.

— Это уж точно! Ну ладно, я пошел.

— Пойдете в кино?

— Наверное. Ну, я пошел, мистер Трессильян.

Он вышел через дверь, которая вела в комнату для слуг.

Трессильян бросил взгляд на большие стенные часы и отправился в столовую, где разложил по тарелкам булочки.

Убедившись, что все в порядке, он вышел в холл и ударил в гонг.

Одновременно с последним звуком гонга в холл спустился высокий, красивый мужчина с холеными усами — суперинтендант Сагден. На нем был синий костюм, застегнутый на все пуговицы, и двигался он с чувством собственного достоинства.

— Надеюсь, — вежливо заметил полицейский дворецкому, — вечером подморозит. Зима что-то очень задерживается в этом году.

— Эта проклятая сырость сильно влияет на мой ревматизм, — отозвался Трессильян, качая головой.

Суперинтендант выразил мнение, что ревматизм — мучительный недуг, и Трессильян проводил его до двери.

Заперев дверь, старый дворецкий несколько минут стоял, потирая лоб и вздыхая. Затем вернулся в холл. Лидия в этот момент как раз входила в гостиную. Джордж Ли спускался вниз по лестнице.

Трессильян ждал наготове. Когда в гостиную вошел последний гость — Магдалена, он распахнул двери и объявил:

— Ужин подан.

Слабостью Трессильяна был его интерес к женским платьям. Расхаживая вокруг стола и разнося напитки, он всегда мысленно давал оценку умению женщин одеваться к столу.

Миссис Альфред Ли, отметил он, была сегодня в своем новом платье из черной и белой тафты, украшенной цветами. Смелый узор, даже очень смелый, — не каждая женщина решилась бы надеть такое платье, но ей оно очень идет. Платье миссис Джордж Ли было, вне всякого сомнения, приобретено в каком-нибудь Доме мод. Должно быть, стоит немало. Интересно, что сказал мистер Джордж, когда ему пришлось уплатить за него? Мистер Джордж не любит тратить деньги — и никогда не любил. Миссис Дэвид — очень милая леди, но понятия не имеет о том, как одеваться. Для ее фигуры больше всего подошел бы однотонный черный бархат. Малиновый халат с узорами свидетельствует о плохом вкусе. Мисс Пилар — ну, с ее фигурой и прической не имеет значения, что на ней надето, она будет выглядеть прелестно в чем угодно. Сейчас на ней было дешевое белое платье. Ну, ничего, скоро мистер Ли позаботится о ее туалетах! Так всегда бывает с пожилыми джентльменами — юное личико может сделать о ними все, что угодно!

— Рейнвейн или кларет? — почтительно шепнул Трессильян на ухо Магдалене. Краем глаза он заметил, что Уолтер, лакей, опять подает зелень перед подливкой — это после всех его наставлений!

Трессильян начал разносить суфле. Забыв о женских платьях и нерадивом Уолтере, он вдруг подумал, что сегодня за столом все странно молчаливы. Впрочем, не все: мистер Гарри болтает без умолку… впрочем… нет, это не мистер Гарри, это джентльмен из Южной Африки. Все же остальные, если и говорили, то изредка и очень коротко. Все они выглядели сегодня как-то странно.

Мистер Альфред, к примеру, имел совершенно больной вид, как будто недавно пережил ужаснейшее потрясение. Он с отсутствующим видом ковырялся в тарелке, но ничего не ел. Его жена, Трессильян это ясно видел, бросала на него через стол озабоченные взгляды, стараясь сделать это незаметно. Мистер Джордж был явно чем-то рассержен — лицо у него покраснело, он жадно поглощал пищу, почти не пережевывая ее. Когда-нибудь это кончится для него ударом, если он не будет осторожен. Миссис Джордж вообще ничего не ела. Ну, это понятно, — бережет фигуру. Одна мисс Пилар, казалось, ела с аппетитом, да еще болтала при этом с джентльменом из Южной Африки. Он явно был к ней неравнодушен. Похоже, их ничто не волновало!