Рождественское проклятие - [23]

Миссис Солтер улыбнулась в ответ, показав отсутствие переднего зуба.

– Не думаю, что мне нужно спрашивать, в чей кусок торта оно должно попасть? – поинтересовалась она, с готовностью забыв о том, что такой символ уже скрывался внутри торта, под кусочком засахаренного ананаса, для кого-то другого. Подкова миссис Мерриот была отмечена сверху листом падуба.

После того, как барон ушел, миссис Солтер добавила в торт золотые монеты, прикрыв их кучками варенья из крыжовника, а кольцо с жемчужиной – ложкой персикового джема, а затем продолжила покрывать торт глазурью.

Она почти закончила, когда прибыл курьер от леди Ростенд со свернутым листом бумаги в одной руке и монетой в другой.

– Хозяйка просит вас добавить это в ваш торт Двенадцатой Ночи. – Он вручил миссис Солтер лист бумаги. – Она посылает это вам за труды. – Слуга передал ей фартинг [12].

Миссис Солтер посмотрела на законченный торт, а затем на жалкую оплату.

– Она очень щедра, ваша леди.

Лакей подмигнул и вышел, подхватив по пути пирожное с кремом.

– Интересно, кому же это должно достаться? – спросила себя миссис Солтер, разворачивая еще одно кольцо, на этот раз – мужскую золотую печатку. Она расправила бумагу и увидела имя лорда Уорта, написанное тонким почерком. Она почесала в затылке, удивляясь тому, как ведут себя благородные господа, а затем проделала ножом отверстие в своем красивом торте и засунула туда кольцо. И, за компанию, фартинг и крошечный ключик, который ни к чему не подходил. Кольцо она прикрыла изюминкой, место фартинга отметила инжиром, а ключик – завитушкой из глазури.

– Вот. Еще одно отверстие в этом торте – и он развалится до того, как его подадут на обеденный стол. Итак, золотые монеты – под крыжовником, фартинг – под инжиром, – повторила она сама себе, чтобы запомнить и рассказать мужу. – Подкова под падубом, а ключик – под завитушкой. Кольцо леди Ростенд – под изюминкой, жемчужное – под персиком, а невесть откуда взявшееся колечко – под ананасом… или все совсем наоборот?

9

– Воистину, – воскликнула леди Эдрит, – не думаю, что смогу перенести такое беспокойство.

– Несомненно, свечи не перенесут, если ты будешь порхать туда-сюда, женщина. А теперь, опустись куда-нибудь и веди себя тихо. – Сам сэр Олник расположился в углу столовой. На этот раз на нем были лосины и туника, голубые – под цвет бархатного платья его леди, богато украшенные вышивкой из золотых нитей, сделанной ее собственной рукой. Сегодня рыцарь не мог позволить себе бряцать доспехами, чтобы отпугнуть кого-нибудь от стола.

В это раз супруга послушалась его, заняв позицию рядом с сервировочным столом, но то, как она заламывала руки, могло бы остудить еду.

– Умоляю тебя, надеюсь, что ты знаешь, что делаешь, Олли.

– Тише, любовь моя, у меня есть план.

Леди Эдрит начала всхлипывать.

Обед прошел в праздничной атмосфере, несмотря на угрюмый вид леди Ростенд. Тетя Вивека приехала, и этого было достаточно для Амелии: это доказывало, что она еще не пала слишком низко. Миссис Мерриот была довольна и тем, что сумела украсить стол фамильными ценностями замка Уорт. Однако больше всего ее радовало платье, сшитое перед тем, когда она вышла замуж, и переделанное Стоффард. Швы были выпущены настолько, насколько это было возможно, и хотя в груди оно было немного тесновато, но платье было розовым, а не серым, и очень красивым. Амелия продела в светлые локоны подходящую розовую ленту вместо того, чтобы надеть кружевной вдовий чепец, заработав осуждающий взгляд от тетки. Одобряющая улыбка Ника стоила этого выговора. Амелия подумала, что за улыбки Ника она готова отдать что угодно.

Он был великолепен сегодня вечером, в первый раз, когда Амелия увидела его в строгом вечернем костюме. Требуемые этикетом темные цвета могли бы выглядеть сурово или отталкивающе на других мужчинах, особенно со шрамом на лице, но Ник выглядел еще более элегантным и привлекательным в полуночно-синем сюртуке и белых атласных бриджах до колен. Изумруд у его горла блестел так же ярко, как и его глаза, светящиеся радостью и предвкушением.

Сестры Манди пребывали в приподнятом настроении. Лорд Уорт пригласил их погостить в замке столько, сколько они пожелают, потому что без них замок будет казаться слишком пустым. Кроме того, они заполучили в свое распоряжение сквайра Морриса, потому что эта проститутка миссис Силверс отказалась от приглашения дорогого Уорта.

Викарий Тоти и его жена Бесс тоже были на седьмом небе после беседы с бароном до обеда. Он пообещал им новый дом для их растущей семьи и ремонт для церкви, в котором, очевидно, им отказала леди Ростенд.

Ник посмотрел в другой конец стола, на Амелию, и подумал, что вот как все и должно быть: хорошая еда, добрые друзья, приятные чувства и ласковая женщина, сидящая напротив тебя. Его сердцу старого солдата было тепло, несмотря на прохладный воздух в комнате, и это говорило ему о том, что жизнь может быть такой же сладкой, каким будет, по его ожиданиям, торт миссис Солтер.

Единственное, что портило удовольствие от этого вечера, – это противный сквозняк, от которого мерцали свечи в подсвечниках. Окна были плотно закрыты, и в стенах не было видно никаких щелей. Тем не менее, когда они уселись за стол, лента в волосах миссис Мерриот затрепетала, заставив Ника пожелать, чтобы он стал тем, кто будет развязывать ее, расправлять золотистые кудри Амелии по своей подушке. От этой мысли он позабыл о холоде. Сквайр Моррис выпил слишком много отличного вина барона, чтобы замечать холод, но леди поплотнее стянули шали вокруг плеч – лишив Ника завораживающего вида на очаровательную грудь Амелии. Рядом с ним леди Ростенд ворчала по поводу сквозняка, так что Ник пообещал ей более теплый прием в гостиной, как только они закончат с десертом. Они ведь не могу разочаровать миссис Солтер, не так ли?