Рождественский бал. Танцуют все! - [70]

Дрейфующий «Пацифик Хризалис» был взят на абордаж Береговой охраны незадолго до рассвета 25-го декабря и вернулся в гавань Йокогамы рано утром. Нахальные школьники средней школы Дзиндай красовались перед телекамерами слетевшихся на поживу журналистов, подпрыгивали, салютовали им пальцами, сложенными рожками, и вели себя так, что учителям стало очень стыдно.

Единственный тяжело раненный человек, коммандер Килли Б. Сейлор, выживший благодаря оперативной медицинской помощи медиков-террористов, привлек пристальное внимание прессы. Бывшие заложники и очевидцы были немало изумлены, когда он заявил: «Это были не террористы. В меня стрелял капитан лайнера!» но списали это на посттравматический шок или несчастный случай.

Коммандер Сейлор, тем не менее, не унимался, и все порывался рассказать журналистам о таинственной горничной, которая ему якобы повстречалась, а также о других загадочных событиях, но командование американского военно-морского флота приказало ему замолчать.

Не стоило раздумывать над этим. Достаточно сказать: «Я сделал все что мог», смириться, и стать героем.

Сначала Сейлор бушевал и не соглашался. Однако когда появилось представление о его переводе с заработанного потом и кровью поста командира подводной лодки на бумажную работу в Пентагон, ему пришлось закрыть рот.

Инцидент глубоко врезался в его память.

Эпизод с капитаном Харрисом выглядел позорно. Потрясенный «несчастным случаем с ошибочной стрельбой и раненым пассажиром», он в невменяемом состоянии бежал с борта лайнера. Он пропал без вести, и его местонахождение осталось неизвестным.

Подобравший Соске и Тессу транспортный вертолет переправил их на борт «Туатха де Данаан». Сагара не получил шанса вернуться на пассажирский лайнер и поговорить с Канаме.

Два дня спустя Западно-тихоокеанская флотилия Митрила устроила отсроченную Рождественскую вечеринку и шумно отпраздновала день рождения Тессы. Она совсем не ожидала этого, и поздравления оказались приятным сюрпризом.

Мардукас, с мрачным видом носивший эльфийскую шляпу и элегантное пенсне, вручил ей роскошный букет; вернувшийся как раз к празднику из Сиднея Калинин подарил красную брошь, добавив, что это от одного из его знакомых. Мао презентовала ей тюбик губной помады от Диор, сказав: «Ты станешь великой женщиной. Не унывай!»

Тесса была вне себя от радости, но к вечеру снова немного загрустила.

Прошло три дня после Рождества, прежде чем Соске уладил все дела, составил рапорт, поучаствовал в шумной вечеринке и, наконец, вернулся в Токио.

Утром 28-го декабря состоялось неурочное классное собрание. Естественно, разговор шел об инциденте с захватом лайнера.

Некоторые школьники из класса не смогли участвовать в поездке, и гордые очевидцы не упустили случая рассказать им о происшествии во всех волнующих подробностях.

Газеты и агентства новостей не подняли по этому поводу особенного шума, поскольку в этот же день нескольку членов кабинета министров США были убиты в результате взрыва террористической бомбы — и эта история затмила все остальное. Ученики школы Дзиндай были очень расстроены этим обстоятельством.

Классный руководитель, Кагурадзака Эри, со слезами на глазах говорила:

— Ну, хорошо, хорошо! Не знаю, под какой несчастной звездой мы родились, раз снова попали в такую опасную ситуацию, но самое важное, это то — что все закончилось благополучно, и никто не пострадал! Но, если вдруг, один шанс из миллиона, случится третий инцидент, пожалуйста, перестаньте дразнить репортеров и показывать им рожки! Всем понятно?!

— Да-а-а-а, — покорно ответили школьники.

— Прекрасно. Тогда желаю вам счастливого Нового года!

Собрание продлилась всего десять минут. Школьники, жалуясь, что их выдернули с праздничных каникул ради такой ерунды, молниеносно разбежались по домам.

У Канаме имелись дела в ученическом совете, и она ненадолго выбежала из класса. Вернувшись через десять минут, она увидела, что класс опустел: все одноклассники разошлись.

Все кроме одного: Соске.

Он прислонился к стене возле окна, и, похоже, ждал ее возвращения.

— Ты закончила? — спросил он голосом, в котором звучало что-то непривычное.

— Да. А ты?

— Пока я свободен. Но... ты помнишь то, что я сказал на корабле?

— М-м... да.

Это был первый раз, когда они остались наедине, после того, как расстались на борту «Пацифик Хризалис». Тогда он успел лишь проговорить: «Я хочу кое-что сказать тебе, когда все это кончится».

Канаме почувствовала себя немного неудобно.

— Ты... ты сказал, что хочешь поговорить со мной?..

— Да. Я...– Соске запнулся. — Как бы это сказать?.. То, что я хотел сказать тебе... ну... — повесив голову, он нервно покосился по сторонам. Покраснел, потер лоб и тяжело вздохнул. — Сдаюсь. Всего несколько дней прошло, а я потерял всю уверенность… — пробормотал он себе под нос.

— Что ты говоришь?..

— Нет ничего. Прости... за всеми этими проблемами я упустил время, но... это для тебя, — проговорил он, натужно сменив тему. Опустив руку в карман, он вынул неограненный драгоценный камень.

Округлый, гладкий окатыш, окрашенный в глубокий бирюзовый цвет, напоминающий цвет океана. В его завораживающей полупрозрачной глубине, казалось, медленно вращался темный колдовской водоворот.