Рождественский бал. Танцуют все! - [11]

– Готово.

Тесса вышла из камбуза, в руках ее была большая сковородка пасты27.

– Это спагетти карбонара. Я иногда готовлю себе после работы.

Вооружившись вилкой и ложкой, она наполнила его тарелку. Заклубился пар. Макароны были политы расплавленным сыром и сливочным соусом, от них поднимался аромат черного перца и чеснока.

– Не так уж сложно приготовить. По крайней мере, это у меня получается лучше, чем борщ мистера Калинина. Так что не волнуйтесь.

– Это радует, – честно сказал Соске, и отправил в рот первую порцию макарон. Глаза его внезапно расширились. Действительно, это было…

– …Восхитительно!

Непонятно почему, Тесса радостно подпрыгнула и выставила вверх пальцы, сложенные рожками, «V» – знак победы.

– Ура... план сработал! Теперь закулисные интриги мисс Канаме ей не помогут... – пробормотала про себя Тесса, и Соске взглянул на нее озадаченно.

– Командир?

– Ничего, это я сама с собой… Пожалуйста, кушайте!

– Спасибо...

Проголодавшийся Соске быстро съел все, что лежало на тарелке, попутно обдумывая ее странные слова.

Тесса, подперев щеку ладонью, рассеянно наблюдала, как он стремительно орудует вилкой.

– Мистер Сагара, не хотите добавки? – спросила она чуть погодя.

– Да, пожалуйста.

Соске, который обычно не имел привычки объедаться, быстро подставил свою тарелку. Конечно, если бы ему пришлось сейчас отправляться на задание, он отказался бы, и не стал предаваться обжорству. Набитый желудок затуманивал мышление, ухудшал реакцию, а в случае ранения в живот повышал вероятность летального исхода. Однако сейчас он находился на борту подводной лодки и мог не волноваться о таких вещах. Если Курц, конечно, будет охранять пленных, как следует.

– Вкусно получилось? – спросила Тесса, сменив тему.

– Да, восхитительно.

– Хорошо, – сказала она с робкой улыбкой. Отчего-то на ее щеках заалел румянец. Наевшийся Соске расслабился, чувствуя в то же время какую-то легкую виноватость.

– Э-э... на следующей неделе уже наступит Рождество, правильно? – немного нерешительно проговорила она.

– Я не вдавался в детали, но кажется так.

– А вы знаете, что за день – 24-е декабря?

– Слышал, что этот день называют «Сочельником».

Даже Соске знал, что Рождество – христианский праздник. Но его, выросшего в сражениях бок о бок с исламскими моджахедами в Афганистане, это не очень-то касалось. С другой стороны, он вспомнил о Рамадане, который в этом году начинался за три дня до Сочельника.

В рождественские праздники советские солдаты, которые были его врагами в Афганистане, расслаблялись и частенько забывали об осторожности... именно это тогда оказывалось важным для Соске.

Почему она вдруг неожиданно заговорила о Рождестве?

Соске подсознательно напрягся. Тесса, скорее всего, была католического вероисповедания. Конечно, он не думал, что она сейчас начнет обращать его в свою веру, но почувствовал некоторое беспокойство.

– Понятно... Так вы не знаете...

– Командир?..

– Пустяки. Но, мистер Сагара... – Тесса немного заколебалась.

– Да?

– На самом деле, на двадцать четвертое декабря запланирован праздник для всего личного состава, помните? После него Мелисса и еще кое-кто собирались устроить небольшую и неофициальную вечеринку в моей каюте или еще где-нибудь. Я хотела спросить, если у вас нет других планов, не хотели бы вы зайти? – проговорила она с подозрительно невинным видом.

– Двадцать четвертого?

– Именно так.

Соске не знал, что и сказать. На этот день была назначена школьная рождественская прогулка на теплоходе.

Он ведь уже пообещал: «Я приложу все усилия, чтобы защитить вас!» Как теперь быть?

У него было не так уж много возможностей углубить отношения с загруженной многочисленными служебными делами Тессой. Соске ценил непонятную доброту, которую она проявляла к нему последнее время, и совершенно не хотел огорчать ее отказом.

– Вероятно, вы заняты в школе, не так ли?..

– Нет, не в этом дело. Я просто еще не...

Пытаясь сообразить, что бы ответить, он вдруг услышал в коридоре стремительно приближающийся топот.

– А, вот вы где!

Запыхавшаяся и взволнованная Mao пулей влетела в кафетерий. Только что она смирно сидела, уткнувшись в свой компьютер, разыскивая что-то, и вдруг…

– Что случилось, Mao?

– Соске! Ты ведь знаешь персидский язык, правильно?

– Говорю немного на афганском диалекте. И что с того? – недоумевая, ответил Соске.

– Тогда почему ты не заметил?! Дубина! – громко закричала Мао.

– Чего?

– Да я про «бадаму»! Я тут покопалась, исходя из того, что мы знаем о Гауроне, и проверила, какие языки он мог бы знать. Оказывается, если написать «бадаму» персидским алфавитом – знаете, что получится?!

– Ну, получится, получится... – «бадаме», то есть миндаль?..

– Вот и нет! «Миндаль» пишется как «бадам». А вот если добавить «e»?

– Не знаю, – признался Соске смущенно. Когда он жил в Афганистане, он разговаривал на турецком и фарси – афганском диалекте персидского языка, кроме того, мог объясниться и на пакистанском пушту.

Не то, чтобы у Соске был какой-то особый талант к лингвистике, но он знал довольно много разных языков. Просто он запоминал, что мог, общаясь с разными людьми, уроженцами всевозможных племен и стран. Это было обычное дело для Афганистана, где причудливо смешались разноязычные племена.