Рождественский ангел - [82]

К тому же они, кажется, уже уехали. Джудит мысленно молила Бога, чтобы так оно и было.

В сарае могло поместиться десять повозок, но там стояли только старый дорожный четырехколесный экипаж с крытым верхом и двухколесный экипаж с отсеком для собак. Леандр помог жене выйти из коляски, и они отправились выяснять обстановку.

Следующая дверь вела в подсобное помещение, за которым находилась конюшня. Лишь одна коренастая верховая лошадь с любопытством посмотрела на них из стойла. Остальные двадцать пустовали.

– Когда я был здесь, в конюшне стояло не меньше полудюжины лошадей, – сказал Леандр, подходя к единственной оставшейся. – За этой лошадкой хорошо ухаживают, значит, в усадьбе кто-то остался.

– Не думаю, чтобы они оставили усадьбу совершенно пустой, – сказала Джудит. – Кстати, это отличная конюшня.

Она с удовольствием разглядывала стены, выложенные голландскими изразцами, и потолок, затейливо расписанный сценами из мифа о крылатом коне Пегасе.

– Для Темпл-Ноллиса ничего не жалели, – сухо пояснил Леандр. – Идем, пора выяснить, что тут происходит. Приготовься к худшему.

Они оставили Джорджа позаботиться о лошадях и пошли сквозь анфилады помещений.

– Все помещения соединены между собой, – сказал Леандр, когда они проходили через хранилище фуража. Голос эхом отдавался в отделанном изразцами великолепном помещении. – Как видишь, слугам нет совершенно никакой необходимости выходить во внутренний двор.

Через грязное окно Джудит взглянула на внутренний двор.

– Он такой большой, просто как маленький парк. Должно быть, здесь очень красиво, когда все цветет.

– Да.

– К тому же я уверена, что слуги по достоинству ценят возможность не выходить на улицу в холодную или дождливую погоду, – добавила она.

– Какая практичность! – рассмеялся Леандр. – Конечно, ты права. Идем дальше.

Они прошли через кладовые, потом через хранилища для фруктов. Джудит шагнула в сторону, чтобы проверить состояние ящиков с яблоками.

– Нет ни одного порченого плода, – сказала она. – Значит, их совсем недавно перебирали.

В хранилище для винограда было много стеклянных сосудов с гроздьями свежего винограда.

– А эта дверь ведет непосредственно в дом, – сказал Леандр. – Если не ошибаюсь, за ней будет черный ход для слуг и кухня. Хочешь пойти этим путем или предпочтешь пройти через сад и войти в дом через парадную дверь?

Непонятно почему Джудит решила, что на первый раз им с мужем лучше войти в дом, который фактически принадлежал Леандру, именно через парадную дверь. Она так и сказала мужу.

– Правильно, – согласился он и открыл узкую дверь в сад.

Джудит вышла в сад и восхищенно огляделась. Даже в такой пасмурный день это было чудесное место – маленький уединенный рай. Стены имели неправильную конфигурацию, повторяя очертания речного берега. Они были сплошь увиты плющом, покрыты голыми ветками плетистых роз, ракитником и другими растениями так, что казались частью природы, а не творением человеческих рук.

В маленькой башне располагалась голубятня, откуда доносилось гортанное воркование птиц.

– Какая прелесть! – улыбнулась Джудит мужу.

– Да, – согласился он, – но какой ценой!

Он подвел ее к резным дубовым дверям и остановился в нерешительности.

– Будь я проклят, если стану стучаться в двери собственного дома! – сказал он наконец и решительно открыл дверь. Улыбнувшись озорной мальчишеской улыбкой, он подхватил жену на руки и перенес ее через порог.

Когда Леандр поставил ее на ноги, Джудит все еще смеялась, но смех замер на губах, когда она увидела окружавшее ее великолепие.

Громадный вестибюль уходил в глубь дома, большие окна на его противоположном конце пропускали много света и открывали чудесный вид на реку. Верхние стекла окон были заменены прелестными золотистыми витражами с цветочным узором, которые отбрасывали волшебный отсвет.

Пол был покрыт мрамором с золотой инкрустацией. Из того же материала были высечены стройные колонны по всей длине вестибюля. В стенных нишах стояли белые мраморные статуи, на постаментах красовались изысканные вазы, украшенные драгоценными каменьями. Многочисленные дубовые двери с позолотой и инкрустацией из черного дерева вели из вестибюля во все стороны. С одной стороны вверх поднималась широкая лестница, обещая привести к другим чудесам.

– О Боже! – выдохнула потрясенная Джудит.

– Необычно, правда? – сухо заметил Леандр. – Восхищаясь вкусом моего деда, трудно понять, почему мне все-таки здесь не нравится.

Джудит боялась до чего-либо дотронуться, чтобы ненароком не разбить. Ее внимание привлекла одна из этрусских ваз на постаменте.

– Пожалуй, эти вазы придется убрать еще до приезда детей.

Обернувшись к жене, он сказал:

– Смотри, – и толкнул вазу. Она не сдвинулась с места. – Они прикручены к постаменту. Правда, это не спасет от, скажем, летящего мяча…

– Нет, я никогда не разрешу детям играть здесь! – воскликнула Джудит.

– Вот в том-то и дело! – сказал он. Его голос отдавался эхом, словно в церкви. – Таков весь дом. Вспомни конюшню, которую ты только что видела. Ни ты, ни я, ни дети не захотим жить в таком музее. – Он огляделся. – Впрочем, должен признаться, все на своих местах. Похоже, ничего не пропало.