Рождественские туфли - [32]

Кейт чуть с ног не сбилась, подготавливая дом к приезду своих девочек и первого внука.

— Передвинь-ка это вот сюда, Роберт, — говорила она, но через несколько секунд меняла решение: — Нет-нет, поставь обратно. Здесь оно занимает слишком много места.

Я едва поспевал за ее указаниями, помогая готовить и печь, доставать с чердака рождественские украшения, покупать подарки для малыша. А она радостно хлопотала, время от времени приговаривая:

— Подумать только, наше первое Рождество с внуком.

Мой собственный опыт доказал справедливость одного выражения, которое я слышал бесчисленное количество раз, но не придавал ему большого значения: «С появлением внуков нормальные люди превращаются в сумасшедших». Наш холодильник было не разглядеть под фотографиями улыбающегося Эвана в ванне, улыбающегося Эвана на полу, улыбающегося Эвана в кроватке, улыбающегося Эвана на руках у мамы. В принципе это была одна и та же фотография, просто сделанная в разных местах.

Когда мы услышали, как подъезжает машина, Кейт оттолкнула меня с дороги и бросилась открывать дверь. С криком «Счастливого Рождества!», размахивая руками, она со всех ног побежала к машине, где после быстрых поцелуев и объятий с Ханной и Стивеном новоявленная бабушка трепетно подхватила сверток с внуком и подняла его высоко в воздух.

— А вот и он! — воскликнула она. — Вот он, бабушкин мальчик!

Ко мне подскочила Ханна и чмокнула меня в щеку, а затем прошла вслед за Кейт в дом, где они принялись охать и ахать над Эваном, на время начисто забыв о нашем со Стивеном существовании.

— И вам тоже счастливого Рождества! — попробовал я завести с ними беседу, но ответа не получил. — Ну что, Стивен, наша компания здесь пока не требуется, — обратился я к зятю. — Не хочешь съездить со мной в аэропорт за Лили?

Когда мы втроем вернулись, дом весь светился рождественскими огнями, которые я развешивал в первое воскресенье после Дня благодарения. Весь процесс проходил под строгим и неусыпным контролем Кейт, которая стояла под лестницей и кричала снизу вверх: «Эта гирлянда слишком провисла!» или «Роберт, венок надо передвинуть, он висит не по центру». К концу дня общими усилиями дом был приведен в такой вид, которым гордилась бы даже моя мать. Не забыли мы установить на лужайке перед домом и рождественский вертеп.

Лили влетела в дверь, подхватила крохотного племянника на руки, нежно прикоснулась щекой к его носику, восторженно повторяя:

— Вы только посмотрите на него! Ах ты славный малыш! Славный!

Я вынул свой «Данхилл Биллиард», набил табаком, пахнущим сосновым бором, поднес спичку.

— Папа! — протянула Лили. — Тебе обязательно сейчас дымить этой штукой?

Но Кейт не сказала ни слова. Я так никогда и не объяснил ей, почему время от времени курю трубку, да она и не расспрашивала. Она знала, что это как-то связано с моим возвращением в семью, и этого ей было достаточно.

Эван заливался счастливым смехом в бабушкиных руках: Кейт то поднимала его кверху, то опускала вниз и зарывалась лицом в мягкий животик.

— Кто бабушкин ангел? — спрашивала она таким голосом, который, как я подозревал, приводил в боевую готовность всех собак в округе. — А? Кто бабушкин ангел?

Малыш смеялся и пускал пузыри, болтая в воздухе ручками и ножками. Лили протянула ему свой палец, и Эван схватился за него и не отпускал, даже когда бабушка подкидывала его высоко-высоко.

Я сидел в кресле, пыхтел трубкой и улыбался тому, что видел, улыбался нашей семье. Снова и снова я задумывался над тем, кто же был тот маленький мальчик, который так изменил всю мою жизнь.

ЭПИЛОГ Рождество 2000 года

Пряча от ледяного ветра лицо, я сидел на корточках и руками сковыривал с надгробия комья замерзших листьев. «Эллен Катрин Лэйтон, — показалась наконец надпись на памятнике. — 15 августа 1917 года — 26 декабря 1985 года. Любимой маме». Очистив от снега и льда небольшой участок перед памятником, я отправился обратно к машине. В багажнике я привез некоторые из маминых любимых украшений: хвойный венок, остролист, гирлянду. Пока я пытался взять все это в один прием, что у меня не очень получалось, мимо прошел какой-то человек. Мне это показалось странным: Рождество — не тот день, когда люди ходят на кладбище. Во всяком случае, за все те годы, что я приезжаю сюда украшать к Рождеству мамину могилу, мне никто не встречался. Я пожал плечами, посочувствовал бедняге, которому в такую непогоду тоже приходилось мерзнуть на улице, и захлопнул крышку багажника.

Возвращаясь к маминой могиле, я нагнул голову как можно ниже, спасая щеки от колючего мороза. В ушах завывал ветер. Как бы высоко ни поднимал я воротник пальто, толку от него было немного. Поднявшись вверх по склону, я снова увидел того человека. Краем глаза я заметил, что это симпатичный юноша с бумажным пакетом в руках. В отличие от меня, он был одет в толстый темно-синий пуховик и шерстяную шапку с университетским логотипом. Заметив, что он смотрит на меня, я попытался помахать рукой, из-за чего чуть не уронил венок.

— Доброе утро, — сказал я.

— Доброе утро, — тоже помахал мне незнакомец. — Счастливого Рождества!

— И вам того же, — бодро ответил я.