Рождественские стихи русских поэтов - [20]

А рядом, неведомая перед тем,

Застенчивей плошки

В оконце сторожки

Мерцала звезда по пути в Вифлеем.

Она пламенела, как стог, в стороне

От неба и Бога,

Как отблеск поджога,

Как хутор в огне и пожар на гумне.

Она возвышалась горящей скирдой

Соломы и сена

Средь целой вселенной,

Встревоженной этою новой звездой.

Растущее зарево рдело над ней

И значило что-то,

И три звездочета

Спешили на зов небывалых огней.

За ними везли на верблюдах дары.

И ослики в сбруе, один малорослей

Другого, шажками спускались с горы.

И странным виденьем грядущей поры

Вставало вдали все пришедшее после.

Все мысли веков, все мечты, все миры,

Все будущее галерей и музеев,

Все шалости фей, все дела чародеев,

Все елки на свете, все сны детворы.

Весь трепет затепленных свечек, все цепи,

Все великолепье цветной мишуры…

…Все злей и свирепей дул ветер из степи…

…Все яблоки, все золотые шары.

Часть пруда скрывали верхушки ольхи,

Но часть было видно отлично отсюда

Сквозь гнезда грачей и деревьев верхи.

Как шли вдоль запруды ослы и верблюды,

Могли хорошо разглядеть пастухи.

– Пойдемте со всеми, поклонимся чуду, —

Сказали они, запахнув кожухи.

От шарканья по снегу сделалось жарко.

По яркой поляне листами слюды

Вели за хибарку босые следы.

На эти следы, как на пламя огарка,

Ворчали овчарки при свете звезды.

Морозная ночь походила на сказку,

И кто-то с навьюженной снежной гряды

Все время незримо входил в их ряды.

Собаки брели, озираясь с опаской,

И жались к подпаску, и ждали беды.

По той же дороге чрез эту же местность

Шло несколько ангелов в гуще толпы.

Незримыми делала их бестелесность,

Но шаг оставлял отпечаток стопы.

У камня толпилась орава народу.

Светало. Означились кедров стволы.

– А кто вы такие? – спросила Мария.

– Мы племя пастушье и неба послы,

Пришли вознести Вам Обоим хвалы.

– Всем вместе нельзя. Подождите у входа.

Средь серой, как пепел, предутренней мглы

Топтались погонщики и овцеводы,

Ругались со всадниками пешеходы,

У выдолбленной водопойной колоды

Ревели верблюды, лягались ослы.

Светало. Рассвет, как пылинки золы,

Последние звезды сметал с небосвода.

И только волхвов из несметного сброда

Впустила Мария в отверстье скалы.

Он спал, весь сияющий, в яслях из дуба,

Как месяца луч в углубленье дупла.

Ему заменяли овчинную шубу

Ослиные губы и ноздри вола.

Стояли в тени, словно в сумраке хлева,

Шептались, едва подбирая слова.

Вдруг кто-то в потемках, немного налево

От яслей рукой отодвинул волхва,

И тот оглянулся: с порога на Деву,

Как гостья, смотрела звезда Рождества.

1947

* * *

Снег идет, снег идет.

К белым звездочкам в буране

Тянутся цветы герани

За оконный переплет.

Снег идет, и все в смятеньи,

Все пускается в полет, —

Черной лестницы ступени,

Перекрестка поворот.

Снег идет, снег идет,

Словно падают не хлопья,

А в заплатанном салопе

Сходит наземь небосвод.

Словно с видом чудака,

С верхней лестничной площадки,

Крадучись, играя в прятки,

Сходит небо с чердака.

Потому что жизнь не ждет.

Не оглянешься – и Святки.

Только промежуток краткий,

Смотришь, там и Новый год.

Снег идет, густой-густой.

В ногу с ним, стопами теми,

В том же темпе, с ленью той

Или с той же быстротой,

Может быть, проходит время?

Может быть, за годом год

Следуют, как снег идет,

Или как слова в поэме?

Снег идет, снег идет,

Снег идет, и все в смятеньи:

Убеленный пешеход,

Удивленные растенья,

Перекрестка поворот.

1956

Федор Пестряков (1862–1911)

Рождественское утро

Льется звучными волнами

Звон колоколов,

В Божий храм валит толпами

Люд со всех концов,

И богатый и убогий,

Пробудясь от сна, —

Все спешат одной дорогой,

Мысль у всех одна.

Звон торжественный почуя,

Все во храм идут.

И с молитвой трудовую

Лепту в дар несут,

В дар Тому, кто в ночь родился

И средь пастухов

В яслях, Кроткий, приложился,

Принял дар волхвов.

Кто пришел на землю худших

Грешных оправдать,

И Своих овец заблудших

К Пастырю собрать.

Святая ночь

Давно померк закат огнистый,

Последний луч зари погас:

Мерцают звезды, ночь чиста.

И близится полночи час.

За дни грядущие спокоен,

Одетый ризой световой

Мир весь молитвенно настроен

Пред Чудом тайны мировой…

Плывет Святая ночь незримо,

Свершая мира торжество,

И славословят Херувимы

Младенца Бога Рождество.

Степан Пономарев (1828–1913)

Вифлеем Из «Палестинских впечатлений»

I

Итак, о чем мечтал когда-то,

О чем молился я порой,

Что душу радовало свято, —

То вот я вижу пред собой!

Твержу себе неумолимо

И сам не верю между тем,

Что я у стен Иерусалима,

Что я вот еду в Вифлеем!..

Так много памятных явлений

Встает пред бедною душой,

Так много сразу впечатлений,

Что я подавлен их толпой:

Теснятся в душу быстро, смутно,

Едва слежу их в тишине,

И грусть, и радость поминутно

Чредой сменяется во мне…

Ерусалим – одно кладбище;

Идем на родину Христа!

Здесь путь ровней, и зелень чище;

И веселей кругом места.

А древность снова обступает!

Смотри, живая голова:

Цепь Моавитских гор сверкает;

Над Мертвым морем синева;

Там длинный слой густого пара

Повис вдоль гор и берегов,

Как мгла от древнего пожара

Пяти библейских городов.

Наш путь идет, то поднимаясь,

То опускаяся слегка,

Между горами, опираясь

На их отлогие бока.

Здесь и по камням, по стремнинам

Побеги зелени висят,

И чуть не рощи по долинам

В глаза мне весело глядят.

А по бокам все эти горы

Каймой широкою идут;

Они и ныне, как в те поры,