Рождённый в блуде. Жизнь и деяния первого российского царя Ивана Васильевича Грозного - [71]
И очень русский конец сказки, добавим мы. Учёный, действительно нашедший библиотеку Ивана IV (документально определив её состав), умер в нищете и безвестности, а его открытие и по сей день для неспециалистов остаётся тайной за семью печатями. Зато поиски того, чего нет, продолжаются. И как тут не вспомнить наше заветное, русское: «Пойди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что»?
Засечная черта
После пожара 1571 года и очередного разорения ряда территорий Московской Руси Иван Грозный поручил князю М. И. Воротынскому разработать план защиты южных рубежей страны от набегов крымских татар. Михаил Иванович был родом из черниговских Рюриковичей. Его ближайшие предки «отъехали» в конце XV столетия из Литовского княжества в Москву.
Выполняя поручение царя, Воротынский разработал первый устав сторожевой службы. В соответствии с ним вся степь была отгорожена от московских владений мощным комплексом оборонительных сооружений – засечной чертой. Она протянулась на сотни километров и состояла из крепостей-островов, сторожевых башен, валов, рвов и засек (некоторые валы достигали в высоту 15 метров). Основным материалом этих сооружений были земля и дерево. Под защитой укреплений засечной черты стали селиться крестьяне, получившие возможность использовать плодородные чернозёмные земли. Засечная черта стала серьёзной помехой для вторжения татарской конницы, что значительно снижало стремительность набегов крымчан. Конечно, они находили слабые места в обороне южных рубежей Московской Руси, но, как правило, их вторжения не стали ошеломляюще неожиданными и постепенно начали терять свою силу. Так, уже в 1572 году крымский хан Девлет-Гирей был остановлен войсками Воротынского в 50 километрах от Москвы, на берегу реки Лопасни.
Реформировав оборону южной границы, царь избавил людей от страха перед татарским рабством, за что народ поминал его добрым словом не одно десятилетие. Засечная черта Ивана IV служила России более ста лет, до Петра I.
Молоди
Вернувшись в Москву с Белоозера (август 1571 года), Иван IV стал наводить порядок среди проштрафившихся воевод. Были казнены: глава опричного войска князь Михаил Черкасский, допустивший в мае прорыв крымской орды в центральные районы России; князь В. И. Темник-Ростовский, отвечавший за оборону столицы; В. П. Яковлев, прославившийся грабежами и убийствами при осаде Ревеля.
После этого царь занялся укреплением южной границы. В южное Подмосковье отправилось 20 тысяч земцев и опричников, объединённых в одно войско. К весне следующего года они соорудили там мощную подвижную крепость – Гуляй-город. Были приняты меры и на случай ударов крымцев с флангов.
Словом, к очередному нашествию южного соседа на этот раз подготовились. И Девлет-Гирей не заставил себя ждать. 28 июля на дальних подступах к Москве показались передовые части степной орды, которые разгромил опричный воевода князь Д. И. Хворостинин. А вскоре произошло и решительное сражение.
Оно состоялось при деревушке Молоди. Русскими войсками командовал старый князь Михаил Воротынский. Второй воевода передового полка Хворостинин принял на себя командование Гуляй-городом. Общими усилиями была наголову разбита татаро-ногайская кавалерия, троекратно превосходившая силы русских. В плен попал главнокомандующий крымчанами Девлей-мурза, погибли сын и внук Девлет-Гирея. Сам хан, устрашённый известием о подходе к русским подкреплений, «тотчас пошёл назад», то есть отступил с позором.
Сражение было настолько ожесточённым, что в нём погибли все стрельцы – три тысячи! Историки относят брань при Молодях к «числу значительнейших событий военной истории XVI века. Разгромив в открытом поле татарскую орду, Русь нанесла сокрушительный удар по военному могуществу Крыма. Гибель отборной турецкой армии под Астраханью (1569) и разгром крымской орды под Москвой положили предел турецко-татарской экспансии в Восточной Европе.
Девлет-Гирей сразу понял, что ситуация в отношениях с Москвой изменилась коренным образом. Поэтому, отправляя к Грозному посла, наказывал ему говорить от своего лица Ивану Васильевичу:
– Мне ведомо, что у царя и великого князя земля велика и людей много. В длину его ход девять месяцев, поперёк – шесть месяцев, а мне не даёт Казани и Астрахани! Если он мне эти города отдаст, то у него и кроме них ещё много городов останется. Не даст Казань и Астрахань, то хотя бы дал одну Астрахань. Потому что мне срам от турецкого султана: с царём и великим князем воюю, но ничего с ним сделать не могу. Ежели только даст мне Астрахань, и я до смерти на его земли ходить не стану (голоден не буду: с левой стороны у меня литовский король, а с правой – черкесы; стану их воевать, и от них ещё сытей буду: ходу мне в те земли только два месяца туда и назад).
Понимая, что отныне пути-дороги к Москве заказаны, Девлет-Гирей пытался выторговать у русского государя «откупное». Не вышло. Грозный без всякой дипломатии заявил хану, что ни одному его слову не верит, и раскрыл тайный смысл предложения владыки юга:
