Рожденный с мертвецами - [24]

Кляйн аккуратно положил на стол санитарного инспектора банкноту в двадцать шиллингов.

— Что за отель?

Барвани поджал губы: двадцать шиллингов явно не оправдали его ожиданий. Не дождавшись реакции Кляйна, он сказал:

— «Занзибар-Хаус», как раньше, А вы, сэр?

— «Ширази». Как и в прошлый приезд.

Когда сообщили, что звонит Дауд Барвани, Сибилла работала во внутреннем дворике отеля, разбирая черновики, накопленные за день.

— Проследи за бумагами, чтоб их не сдуло, — предупредила она Захариаса, исчезая в вестибюле «Занзибар-Хауса».

Вернулась Сибилла недовольная.

— Неприятности? — спросил Захариас.

— Хорхе. Уже едет в отель. Пока в свой.

— Вот ведь зануда, — скривился Мортимер. — Я до последнего надеялся, что Гракх приведет его в чувство.

— Видимо, зря, — отозвалась Сибилла, — Что будем делать?

— У самой идей нет?

— Так больше продолжаться не может. — Сибилла покачала головой. — Это, по крайней мере, ясно.

Насыщенный влагой и пряными ароматами воздух напоминал о долгом сезоне дождей, который только закончился. За дождями пришел сезон лихорадочного плодородия: толстая лиана за окном номера выбросила чудовищные желтые цветы, похожие на медные трубы, вся растительность вокруг отеля цвела, пахла и одевалась свежими, полными влаги листьями. Кляйну не надо было выглядывать в окно, чтобы ощутить единый порыв всего живого к обновлению. Его самого распирала энергия: он расхаживал по номеру, перебирая в уме разные военные хитрости. Немедленно идти к Сибилле в отель? Ворваться силой, наплевать на крики и возможные последствия, потребовать объяснений: зачем она выдумала фантастическую историю о воображаемых султанах? Нет, конечно. Больше никаких споров, никакого нытья. Он найдет Сибиллу, не поднимая шума; говорить будет тихо и убедительно; оживит воспоминания о любви; напомнит о Рильке, Вирджинии Вулф и Германе Брохе, о солнечных днях в Пуэр-то-Валларта и темных ночах в Санта-Фе, о музыке и нежности. Он не воскресит их брака, ибо это невозможно, но воскресит память о незабвенном союзе. Сибилла не сможет опровергнуть существование прошлого, и они вместе изгонят его, как изгоняют дьявола. Они освободятся, негромким голосом обсуждая перемены, вторгшиеся в их жизнь, и тогда — через три, четыре или пять часов — он, Кляйн, с помощью Сибиллы примет неприемлемое. Вот и все. Он не будет требовать, не будет умолять; не будет просить ни о чем, кроме помощи на один вечер. Помощи в деле избавления его души от бесполезной, разрушительной одержимости. Несмотря на капризность, своенравие, легкомыслие и непостоянство, присущие мертвецам, Сибилла не найдет причины отказать. Она сама поймет, насколько это желательно. И тогда — домой. Слишком долго он откладывал начало новой жизни.

Когда Кляйн собрался выходить, в дверь постучал коридорный.

— Сэр? К вам гости,

— Кто? — спросил Кляйн, предвидя ответ.

— Ледиидваджентльмена. Приехали на такси из «Занзибар-Хауса». Ждут в баре.

— Скажи, что я сейчас буду.

Подойдя к трюмо, Кляйн налил стакан воды из кувшина, набитого льдом. Выпил, механически налил еще. Такого он не предвидел. И почему она не одна? Зачем ей свита? Некоторое время Кляйн боролся, возвращая себе чувство равновесия и разумной целеустремленности, разрушенное стуком в дверь.

Несмотря на вечернюю сырость, выглядели они безупречно: Захариас в светло-коричневом смокинге и бледно-зеленых брюках, Мортимер в богатом белом кафтане, отделанном золотым шитьем, Сибилла в простом бледно-лиловом платье. На лицах ни робости, ни беспокойства, ни испарины. Какое самообладание. Столики рядом с ними были пусты.

Кляйна они приветствовали стоя, но улыбки их выглядели зловеще. Никакого дружелюбия не чувствовалось.

— Ваш визит для меня — большая честь, — сказал Кляйн, опираясь на весь накопленный запас благоразумия. — Выпьете что-нибудь с дороги?

— Мы уже заказали. Разреши нам угощать тебя сегодня, — предложил Захариас. — Что предпочитаешь?

— «Пим» номер шесть. — Кляйн попытался улыбнуться в ответ такой же ледяной улыбкой. — Ты великолепна в этом платье, Сибилла. Восхитительно! Вы все так стильно выглядите, что мне неловко за себя.

— Ты никогда не следил за одеждой, — согласилась Сибилла.

Захариас вернулся от стойки бара. Взяв у него напиток, Кляйн торжественно отсалютовал бокалом.

— Не мог бы я поговорить с тобой наедине, Сибилла? — спросил он через некоторое время.

— Между нами нет ничего такого, что не годилось бы для ушей Кента и Лоренса.

— И все же…

— Нет, Хорхе.

— Как скажешь, Сибилла.

Кляйн отчаянно искал какую-нибудь тень надежды в ее глазах, но не находил. Там вообще ничего не было. Он не выдержал и опустил взгляд. От речи, подготовленной заранее, остались одни обрывки: Рильке, Брох, Пуэрто-Валларта. Он вспомнил о бокале и сделал большой глоток.

— Нам нужно обсудить серьезную проблему, Кляйн, — сказал Захариас.

— Пожалуйста.

— Проблема — это ты. Сибилла страдает от твоих бессмысленных действий. Второй раз ты летишь за ней в Занзибар. От тебя не спрятаться и на краю земли. Ты сделал несколько попыток проникнуть в закрытое поселение, используя подложные документы, а это прямое покушение на ее свободу. Твое поведение невозможно и нетерпимо.