Рожденный с мертвецами - [13]

— Яйцо страуса? — предполагает Мортимер.

— Горячо. Почти правильно. Яйцо моа, самой большой птицы в мире. Моа вымерли в Новой Зеландии, в восемнадцатом веке.

— Могу себе представить, какой омлет получится! — Нерита стучит пальцем по скорлупе.

— Да, на отряд из семидесяти пяти человек вполне достаточно, — кивает Гракх. — Два галлона жидкости, не меньше. Но трогать его мы не будем: естественный прирост дичи необходим для заповедника.

— А где мама моа? — спрашивает Сибилла. — Она ведь не должна бросать яйца.

— Моа не слишком сообразительные, — отвечает Гракх. — Одна из причин, по которой они вымерли. Наверное, ищет, чего бы пожрать. Кстати…

— О господи! — вырывается у Захариаса.

Моа внезапно появляется из-за деревьев, возвышаясь над охотниками, как пернатая гора в лучах заходящего солнца. Это страус, но какой! Ростом в двенадцать футов, с длинной мощной шеей, крепкими когтистыми ногами и тяжелым шарообразным телом. Птица Рух из истории о Синдбаде-мореходе — та самая, что уносила в когтях слона!

Птица печально смотрит на мелких тварей, собравшихся вокруг ее яйца, и выгибает шею, будто хочет атаковать. Захариас тянется к винтовке, но Гракх останавливает его руку: моа, оказывается, всего лишь протестует. Раздается тоскливое мычание, но не более того. Моа не шевелится.

— Отступайте спиной, без резких движений, — инструктирует Гракх. — Моа не нападет, но не попадитесь ей под ноги. Один пинок убьет кого угодно.

— Я бы взял лицензию на моа, — объявляет Мортимер.

— Их скучно стрелять. Они просто стоят и ждут пули. Та дичь, что предназначена для тебя, поинтереснее.

Мортимеру предназначен зубр, могучий бык европейских лесов. Его упоминали Цезарь и Плиний, на него охотился Зигфрид, а к тысяча шестьсот двадцать седьмому году зубр исчез с лица Земли. Теперь стадо зубров, вызванное к жизни колдовством генетиков, разместилось на равнинах Восточной Африки. Держатся они обособленно, живут на лесистых плоскогорьях в нескольких днях пути от пастбищ, где остались квагги и гигантские ленивцы.

На опушке охотников встречает хор павианов, длинноухие слоны, а немного подальше, где солнце пробивается сквозь листья, стоит великолепная антилопа бонго с длинными кривыми рогами. Гракх ведет их вглубь леса, соблюдая осторожность: здесь небезопасно. Носильщики неслышно, как черные призраки, расходятся в стороны, образуя боевое охранение. Друг с другом и с Гракхом они общаются условным свистом. Оружие каждый держит в руках. Сибилла представляет, как сейчас в ветвях над головой покажется леопард, а в кустах зашуршит кобра, но ей не страшно. Впереди открывается поляна.

— Зубры, — говорит Гракх.

Действительно, десяток мускулистых длиннорогих животных пасется, объедая кустарник. Почуяв запах пришельцев, зубры фыркают, поднимают головы, смотрят угрожающе. Гракх и Нгири переглядываются, Гракх кивает Мортимеру.

— Сейчас их слишком много. Подождем, пока станет поменьше.

Мортимер нервно улыбается: ему известно, что зубры могут атаковать без предупреждения. Пять или шесть животных скоро покидают поляну, другие отходят на дальнюю опушку, только старый угрюмый бык не двигается и глядит с подозрением. Гракх переносит тяжесть своего грузного тела с пятки на носок. Сибилле он кажется воплощением готовности.

— Пора, — командует Гракх.

В тот же момент бык молниеносно бросается на людей, выставив вперед острые, как пики, рога. Мортимер стреляет. Пуля попадает зубру в плечо. Правильный, грамотный выстрел, но бык не останавливается. Мортимер стреляет еще раз, уже не так удачно, попадает в брюхо, и тогда открывают огонь Гракх и Нгири — не по быку, а поверх голов остальных, чтобы отогнать зверей. Рискованный прием срабатывает: стуча копытами, зубры исчезают в лесу. Подстреленный Мортимером бык все еще идет на охотника, но шатается и замедляет скорость. Он падает почти под ноги Мортимеру и опрокидывается на спину, проткнув последний раз дерн острым копытом.

— Kufa, — кивает Нгири. — Piga nyati m’uzuri, bwana.

— Piga, — ухмыляется Мортимер в ответ.

— Интереснее, чем моа? — Гракх жестом приветствует победителя.

— Вот и моя дичь! — объявляет Нерита три часа спустя, указывая на дерево у дальней опушки леса.

В кроне этого дерева голуби гнездятся сотнями, будто на ветвях растут не листья, а птицы. У голубок серое брюшко и светло-коричневая спинка, лоснящееся оперение самцов сверкает всеми цветами радуги: синяя спинка и крылья, грудка цвета красного вина, шейка переливается бронзой и зеленью, а глаза — глаза поражают больше всего, оранжевые и яркие, как огонь.

— Точно, — соглашается Гракх. — Ты нашла своего странствующего голубя.

— Что за удовольствие убивать голубей на дереве? — недоумевает Мортимер.

— Что за удовольствие остановить быка пулей? — ядовито возражает Нерита.

По ее сигналу Нгири стреляет в воздух; голуби поднимаются на крыло и летают кругами, не поднимаясь высоко.

Полторы сотни лет назад в лесах Северной Америки никто и не думал поднимать их на крыло ради спортивного интереса: голуби были пищей, а не развлечением. Стреляя птицу прямо на деревьях, один охотник мог добыть несколько тысяч штук за один день. Потребовалось всего пятьдесят лет, чтобы стаи, заслонявшие солнце, исчезли навсегда. Зато сегодня у Нериты есть спортивный интерес. Есть и возможность продемонстрировать навыки. Она стреляет из помпового ружья, работая цевьем; перезаряжает, стреляет снова; птицы падают на землю. Когда стихает последний выстрел, носильщики собирают голубей, сворачивая им шеи для верности. Нерита добывает свою дюжину, в полном соответствии с лицензией: пару на чучела, остальные на ужин. Вернувшиеся в родные гнезда голуби смотрят на людей мирно, без упрека.