Рожденный бежать - [12]
Но была у неё и другая причина желать псам победы. Она не сразу сообразила, что происходит. Если кто-то из собак начинал слишком часто проигрывать, Бекки понимала, чего теперь ждать. Рано или поздно по дороге на ферму продребезжит обшарпанный старый «лендровер» и остановится во дворе. В таких случаях Бекки старалась не попадаться Крейгу на глаза. Каждый раз её охватывал ужас. Если она задавала вопросы или возражала, у Крейга приключался очередной припадок ярости. Поэтому Бекки, мучаясь угрызениями совести, убегала в свою комнату и подсматривала в окно.
Обычно Крейг две-три минуты разговаривал с водителем. Лица водителя Бекки толком не различала. На нём был грязный синий комбинезон, а по пути на псарню он заметно приволакивал ногу. Когда приговорённого пса вытаскивали из будки, Бекки видела, что он понимает, что его ждёт, – бедняга отчаянно сопротивлялся, натягивал цепь, изо всех сил рвался на свободу. Остальные собаки тоже что-то чувствовали. Они хором умоляюще тявкали и скулили – и этот хор не смолкал ещё долго после того, как «лендровер» исчезал вдали.
Бекки много раз спрашивала маму, куда увозят псов и кто этот человек в грязном синем комбинезоне. Мама отвечала уклончиво, и это тревожило Бекки больше всего. Мама только говорила, что когда грейхаунд стареет и спортивная карьера у него завершается, его увозят в особый приют для животных, а там собак пристраивают – отдают в хорошие руки. Но потом мама обычно добавляла кое-что, чему Бекки не верила, как ни старалась.
– Крейг очень щедрый, – говорила мама. – Когда он отдаёт собаку в приют, то всегда жертвует туда крупную сумму. Да, такой он хороший, просто ты не видишь эту его сторону и никогда не видела. Не надо так волноваться!
Но Бекки всё равно волновалась, поскольку к этому времени уже убедилась, что щедрости у Крейга ни капельки, что мама, похоже, просто слепая, раз не видит, какой он на самом деле, как относится к собакам и как бессердечен к ним самим.
С точки зрения Бекки, которая проводила с грейхаундами так много времени, всё это было вопиющей, возмутительной жестокостью. Каждый раз, когда она видела, как собак волокут прочь на цепи просто потому, что они уже не могут побеждать на бегах, ненависть к Крейгу вспыхивала с новой силой. Крейг никогда не предупреждал её, что собирается отдать какого-то пса, и не говорил, кого следующим увезут в обшарпанном «лендровере», кто следующий исчезнет навсегда. Поэтому ей не удавалось даже попрощаться со своими питомцами как следует. Бекки ужасно боялась, что когда-нибудь увезут и Альфи, потому что он перестанет побеждать, или просто состарится, или повредит себе что-нибудь. Она понимала, что рано или поздно это случится. Вопрос времени. Ясноглазый был, конечно, заметно моложе. И будущего у него оставалось больше, но кончалось собачье будущее всегда одинаково.
Но однажды вечером, когда Бекки с мамой остались наедине, мама сказала ей кое-что, из-за чего Бекки передумала и решила больше не уклоняться от поездок на бега.
– Бекки, у тебя так здорово получается ухаживать за собаками, – сказала мама. – Гораздо лучше, чем у меня. Они лучше тебя знают. И больше любят. Я же видела, как они к тебе относятся. Когда ты рядом, они не бегают, а летают, словно ветер. И чаще побеждают. Точно-точно. К тому же Крейгу было бы приятно, если бы ты стала интересоваться бегами, – добавила она. – И мне будет приятно – приятно, что ты рядом. Составишь мне компанию.
Бекки размышляла об этом довольно долго. В последнее время Крейг всё чаще выставлял на бега Ясноглазого, испытывал его, проверял – и всегда вместе с Альфи. Бекки было больно смотреть вслед фургону, когда их увозили. И она ужасно скучала по ним, пока их не было. Пожалуй, это была для неё главная причина передумать. Она хотела быть с ними как можно больше. А если мама не ошиблась, возможно, Бекки и в самом деле поможет Альфи и другим псам быстрее бегать и дольше побеждать. Для Бекки этого было достаточно. Отныне она всегда ездит на бега. И пусть Крейг делает что хочет – Бекки будет вести себя так, словно его просто нет.
Поездки на бега были долгими и утомительными, иногда приходилось кататься даже в Лондон или в Уолтемстоу на особенно большие соревнования, а Крейг по дороге вёл себя как обычно, то есть хамил и придирался. Но маме и правда было веселее, когда Бекки рядом, и к тому же Бекки почти всегда удавалось держаться от Крейга на почтительном расстоянии. Она садилась в заднюю часть фургона, к собакам, радуясь, что можно побыть с ними. Особенно она ждала вечеров, когда выступали Альфи с Ясноглазым: Крейг выставлял их вместе. Он тренировал их каждый день на пустоши за домом. Все видели, как старший пёс воодушевляет младшего, каким проворным и сильным становится Ясноглазый, как он старается бежать рядом с Альфи, но никогда не обгоняет его, а преданно мчится с ним плечом к плечу, будто тень.
Раз за разом на бегах по всей стране они приходили первым и вторым, и обычно, хотя и не всегда, Альфи пересекал финишную черту лишь на миг раньше. Череда побед продлилась почти год. Крейг сам не верил своему счастью – такого с ним ещё не бывало: он грёб призовые деньги лопатой, а на полке в доме не хватало места для наград. Да и выигрывал на ставках он немало. Но всё это время на псарне постоянно появлялись новые собаки, а прежних увозили. Не проходило и месяца-другого, чтобы Бекки не видела, как по дороге к ферме дребезжит серый обшарпанный «лендровер». Каждый раз она плакала. Ей оставалось только надеяться, а теперь ещё и молиться, чтобы Альфи с Ясноглазым побеждали вечно и их никогда не увезли.
