Рожденный бежать - [96]

Менее чем через десять тысяч лет после прихода Homo sapiens в Европу неандертальцы исчезли. Как это случилось, никто не знает. Единственное объяснение: некий таинственный Х-фактор даровал нам — более слабым, глупым и хлипким — преимущество в вопросах жизни или смерти перед «звездным составом» ледниковой эпохи. Это не было силой. Не было и оружием. Не было интеллектом.

А не было ли это способностью бегать? Брэмбл был потрясен. Неужели Дэвид и в самом деле что-то открыл?

Способ выяснить это был только один: добраться до сути.

— Вначале я скептически отнесся к Дэвиду, причем по той же причине меня поддержали бы и большинство морфологов, — позднее признался мне доктор Брэмбл. — Ведь морфология в основе своей — наука о «конструировании наоборот». Она изучает, как тело «смонтировано», и пытается выяснить, как оно должно функционировать. Морфологи знают, к чему присматриваться в быстро движущейся машине, а человеческое тело ну никак не соответствовало никакой спецификации. И чтобы понять это, надо было лишь наблюдать за своими задницами.

— Во всей истории существования на земле позвоночных — подчеркиваю, во всей истории — люди единственные бегающие двуногие, у кого нет хвоста, — скажет впоследствии доктор Брэмбл. — Бег — это просто управляемое падение, а тогда как же вы рулите и удерживаетесь от того, чтобы не шмякнуться в грязь лицом без утяжеленного руля вроде хвоста кенгуру?

— Вот что заставило меня, как и других, отказаться от идеи, что люди эволюционировали в качестве бегающих животных, — пояснил Брэмбл. — И я поверил бы в эту историю и остался скептиком, если бы вдобавок не был хорошо подкован в палеонтологии.

Вторичная экспертиза окаменелостей, проведенная доктором Брэмблом, позволила ему сравнить, как за несколько тысячелетий изменился «чертеж» человека, и сверить его с другими конструктивными решениями. И прямо с летучей мыши он начал находить несоответствия.

— Вместо того чтобы просмотреть традиционный список, как это делает большинство морфологов, и отметить галочкой пункты, которые и ожидал увидеть, я стал сосредоточиваться на аномалиях, — рассказывал Брэмбл. — Другими словами, что там есть, чего там быть не должно?

Первым делом он разделил животное царство на две категории: бегунов и ходоков. Лошадей и собак он отнес к бегунам, свиней и шимпанзе — к ходокам. Если люди были сконструированы, чтобы большую часть времени ходить, а бегать лишь в случае крайней необходимости, то наши механические части должны достаточно точно соответствовать таким же частям других ходоков.

Идеально было начать с простых шимпанзе. Они не только классический пример ходячего животного, но к тому же и наш ближайший современный родственник; после более чем шести миллионов лет раздельной эволюции у нас с шимпанзе по-прежнему на 95 процентов одинаковая последовательность ДНК. Но чем мы с ними различаемся, заметил Брэмбл, так это ахилловым сухожилием, которое соединяет заднюю часть голени с пяткой: у нас оно есть, у шимпанзе — нет. У нас совершенно разные ступни: у нас они вытянутые, у шимпанзе — плоские. Пальцы ног у нас короткие и прямые, что способствует бегу, тогда как у шимпанзе они длинные и расходящиеся, что гораздо больше удовлетворяет ходьбе. А теперь сличим то, чем оканчиваются наши спины внизу: нам досталась здоровенная gluteus maximus — большая ягодичная мышца, у шимпанзе же ее фактически нет. Затем Брэмбл приступил к пристальному рассмотрению малоизвестного сухожилия, проходящего за головой и называемого выйной связкой. У шимпанзе выйная связка отсутствует. Нет ее и у свиней. А знаете, у кого она есть? У собак. У лошадей. Ну и у человека.

Да, это запутывало дело. Выйная связка нужна лишь для обеспечения устойчивости головы в то время, когда животное быстро движется; если вы ходок, вам она не нужна. Крупные попы необходимы только для бега. (Убедитесь сами: стисните ягодицы и походите некоторое время по комнате. Эта часть тела будет оставаться мягкой и толстой и напряжется и сделается твердой, только если вы перейдете на бег. Задача ягодичной области — при движении не дать инерции верхней части туловища опрокинуть вас лицом вниз.) Аналогичным образом ахиллово сухожилие не играет совершенно никакой роли при ходьбе, поэтому-то у шимпанзе его нет. Нет его и у австралопитеков, нашего полуобезьяноподобного предка, жившего четыре миллиона лет назад; признаки наличия ахиллова сухожилия начали появляться только спустя два миллиона лет у Homo erectus — человека прямоходящего.

Далее доктор Брэмбл повнимательнее присмотрелся к черепам и испытал потрясение. Здорово! Здесь что-то теплится! Задняя часть черепа австралопитека была гладкой, но когда он обследовал Homo erectus, то обнаружил неглубокую бороздку выйной связки. Окруженная таинственностью, но очевидная временная шкала уже начала вырисовываться: по мере того как человеческое тело со временем изменялось, оно приобретало главные характерные черты бегающего животного.

Странно, подумал Брэмбл. Каким же образом мы приобрели все эти специальные приспособления для бега, а другие ходоки — нет? Для ходячего животного ахиллово сухожилие стало бы необходимостью. Передвигаться на двух ногах все равно что ходить на ходулях. Вы прочно ставите ступню на землю, переносите вес тела через голень и снова повторяете эти движения. Меньше всего вам нужны легко растягивающиеся, подвижные сухожилия у основания опоры. А все, что делает ахиллово сухожилие, так это растягивается как резиновая лента…