Рожденный бежать - [19]

Я повернулся и медленно пополз туда, откуда шел голос. Вдруг слева от меня обвалилась земля. Насколько близок был Сальвадор к тому, чтобы шагнуть в пустоту, я не знал… и не хотел знать.

Тем же вечером, часам к десяти, мы добрались до края скалы и вползли в спальные мешки — продрогшие до костей и уставшие как собаки. Поднявшись наутро еще до рассвета, мы поспешили обратно к грузовику. И когда взошло солнце, уже вовсю неслись по неровному, извилистому, передаваемому устно следу Кабальо Бланке

Проезжая очередную ферму или крохотную деревушку, мы тормозили и спрашивали, не знает ли кто Кабальо Бланко, но всюду — и в деревне Самачикэ, и в школе в Уисичи — мы слышали одно и то же: «Конечно! Он проходил здесь на прошлой неделе… несколько дней назад… вчера… Вы чуть-чуть опоздали…»

Мы подъехали к небольшой группе ветхих лачуг и остановились, чтобы чего-нибудь поесть.

— Ох, поосторожней с ним, — сказала старуха, стоявшая за прилавком придорожного ларька, протягивая мне худыми дрожащими руками запыленный пакет чипсов и теплую коку. — Слыхала я про Кабальо. Он был боксером и стал чокнутым. Один мужчина умер, и он спятил. Он может убить вас голыми руками. И, — добавила она на случай, если я забыл, — он сумасшедший.

Последним местом, где его видели, был шахтерский поселок Крил, в котором женщина, торгующая в ларьке тако[14], сообщила нам, что видела его тем самым утром. Он шел по железнодорожным путям к окраине города. Мы прошли по рельсам до конца линии, расспрашивая всех всю дорогу, пока не добрались до последнего здания: гостиницы «Каса Перес». Где — меня бросило в дрожь, нервы натянулись как струны от того, что я услышал, — он якобы находился в данный момент.

Быть может, не так уж и плохо, что заснул я на угловом диване. Так я по крайней мере скрывался в тени, и мне удастся хорошенько рассмотреть одиночку скитальца, прежде чем он заметит меня и даст деру обратно, в безлюдье неприступной природы… 

Глава 7

К счастью, я оказался ближе к двери, чем он.

— Эй! Уф! Ты знаешь Анхеля? — запнувшись, воскликнул я, вставая между Кабальо и единственным для него путем отступления. — Учителя из школы тараумара? А Эсидро, что живет в Уисичи? И, скажем, такого… Луну, Мигеля Луну…

Я как из пулемета строчил именами, надеясь, что он уловит хотя бы одно знакомое, прежде чем ловким приемчиком шваркнет меня об стенку и быстро скроется среди холмов за гостиницей.

— Нет, Мануэль. Луна не Мигель, а Мануэль. Его сын сказал, что вы, мужики, были друзьями. Марселино? Ты знаешь Марселино?

Но чем дольше я говорил, тем больше он хмурился, пока в его глазах не появилась откровенная угроза. Я сразу же захлопнул рот, памятуя о печальном уроке, полученном мной после «поражения на территории кимаров». Вероятно, он не стал бы так бычиться, сохраняй я спокойствие и дай ему возможность не спеша составить обо мне мнение. Я стоял перед ним и молчал, пока он, прищурившись из-под деревенской соломенной шляпы, подозрительно и с явным презрением оглядывал меня с головы до пят.

— Да уж, — наконец буркнул он. — Мануэль — друг. А ты, к чертям собачьим, кто такой?

Поскольку я точно не знал, от чего он заводится с пол-оборота, я начал с того, кем я не был, и объявил, что я не коп и не агент из Управления по борьбе с наркотиками. Я просто писатель и бегун-неудачник, который хотел бы узнать секреты тараумара. А если он, к примеру, беглец или бродяга — это его личное дело. Так или иначе, мне удалось внушить ему доверие. Всякий, кто сумел многие годы ловко обходить закон, не имея никакого иного средства передвижения, чтобы удрать от погони, кроме своих двоих, наверняка добился того, чтобы его кости стали такими же, как у вызывавших мою неукротимую зависть рарамури. И я согласился бы надолго пренебречь своими обязанностями перед правосудием, лишь бы услышать настоящую сказку о странствии длиной в целую жизнь.

Хмурое выражение не исчезло с лица Кабальо, пока он все это слушал, но он не пытался отделаться от меня. И только позднее я понял: мне невероятно повезло. Я наткнулся на него в странный момент его очень странной жизни — Кабальо Бланко тоже по-своему искал меня.

— Ладно, парень, — проговорил он. — Но мне надо купить бобов.

Мы вышли из гостиницы; он повел меня по пыльной узкой улочке, и мы уперлись в маленькую, ничем не примечательную дверь. Мы обошли малыша, игравшего на ступеньках с котенком, и оказались прямо в крошечной гостиной. Старая женщина подняла голову от древней газовой плиты, стоявшей в нише, где она помешивала ложкой в горшке с ароматной фасолью.

— Привет, Кабальо! — воскликнула она.

— Как поживаешь, мама? — отозвался Кабальо Бланко. Мы сели за шаткий деревянный стол. По его словам, мамы у него были все маленькие старушки, кто досыта кормил его бобами и плоскими маисовыми лепешками всего за несколько сентаво во время его суматошных и внезапных набегов.

Несмотря на беспечность «мамы», я смог понять, почему тараумара были так напуганы, когда Кабальо впервые пронесся по их лесам. Чудеса выносливости под немилосердным солнцем стяжали Кабальо некоторую славу дикаря. Ростом он был под два метра, с белой от природы кожей, которую непогода раскрасила от розового цвета на носу до красновато-коричневого — на шее. У него были длинные конечности и хилые мышцы, и выглядел он как скелет крупного зверя; расплавьте Терминатора в котле с кислотой — и вот вам Кабальо Бланко.