Рожденный бежать - [110]

— Он рассказывал мне о вас, — ответил Мануэль. — Ему очень хотелось быть здесь.

Эта теплая встреча Кабальо и Мануэля повлияла на всех. Команда Кабальо смешалась с тараумара, переходя от одного к другому и обмениваясь с каждым особым тараумарским рукопожатием, которому научил нас Кабальо: легким потиранием подушечек пальцев. В нем больше душевности, чем в нашем привычном размашистом, мощном.

Кабальо начал нас представлять. Не по именам! Он изучил нас за это короткое время, и так же, как видел осо — медведя — во мне, а Босой Тед разглядел в себе обезьяну, Кабальо решил, что определил для каждого из нас животных, дух которых нам покровительствует.

— Эль Койот, — сказал он, кладя руку на спину Луису. Билли стал Молодым Волком. Эрик, спокойный и наблюдательный, — Ястребом. Когда он дошел до Дженн, я заметил проблеск смешанного с удивлением интереса, вспыхнувшего на мгновение в глазах Мануэля Луны.

— Ля Брухита Бонита, — проговорил Кабальо. Для тараумара, живущих рассказами о двух потрясающих годах в Ледвилле и эпохальном сражении между Хуаном Эррерой и Брухой Энн Трейсон, назвать молодую бегунью Прелестной Ведьмочкой было равносильно тому, чтобы дать «первогодку» Национальной баскетбольной ассоциации прозвище «Преемник Джордана».

— Дочь? — спросил Мануэль. Неужели Дженн и в самом деле была дочерью Энн Трейсон?

— По крови — нет. По духу — да, — ответил Кабальо. В заключение Кабальо дошел до Скотта Юрека.

— Олень, — объявил он, чем расшевелил даже сверхневозмутимого Арнульфо. Что, собственно, придумал этот полоумный гринго? С какой стати Кабальо назвал высокого худого и в высшей степени уверенного в себе мужчину Оленем? Наступает ли он тараумара «под столом на ногу», тонко намекая, какие карты разыгрывать в день состязаний? Мануэль отлично запомнил, каким образом Кабальо заставил тараумара в Ледвилле терпеливо висеть на хвосте у Энн Трейсон и загонять ее как оленя. Но окажет ли Кабальо предпочтение тараумара перед своими? Или это заговор? Возможно, Кабальо пытается обманом заставить тараумара сдерживаться, в то время как этот американец создаст такое преимущество, какого уже не превзойти…

Для тараумара все это было непостижимо, сложно и крайне затейливо. Склонность к стратегии соперничала в них с пристрастием к маисовой браге. И вот они начали потихоньку обмениваться шутками, пока в дело не вмешался Тед. Кабальо, то ли случайно, то ли с целью профилактики, ни с кем Теда не познакомил, так что ему пришлось представляться своими силами.

— Я Обезьяна! — объявил он. — Обезьяна!

Стоп, подумал Тед; кстати, а есть ли вообще у них в Мексике обезьяны? Тараумара знают, что это такое? Решив, что такое возможно, он начал, подражая шимпанзе, пронзительно взвизгивать и скрести бока — при этом бубенчики на его щиколотке звенели, рукава дождевика развевались и хлопали его по лицу, но сам Тед почему-то был абсолютно уверен, что, глядя, как он изображает нечто, о чем они, вероятно, слыхом не слыхивали, они все равно сразу поймут, о чем идет «речь».

Тараумара застыли от ужаса, выпучив на него глаза. Никто из них, между прочим, бубенчиков не носил.

— Ну хватит! — положил конец представлению Кабальо. — Пошли, что ли?

Все бросились надевать рюкзаки. Мы карабкались вверх уже без малого пять часов, но нам еще предстояло посостязаться в скорости с солнцем, захоти мы воспользоваться шансом перейти реку вброд до наступления темноты. Кабальо шел впереди, остальные гуськом плелись среди тараумара. Я попытался встать последним, чтобы не замедлять шествия, но Сильвино не позволил мне. Он не делал ни шагу вперед, пока я первым не трогался с места. Я спросил:

— Почему?

— Привычка, — ответил Сильвино. Игры в каньонах с шаром приучили его следить за игроками команды с тыла и не мешать им наращивать темп, пока не наступал момент уже ему сделать последний рывок.

Мне было приятно думать о себе как о члене сборной американо-тараумарской команды всех звезд, пока я не объяснил Эрику, что сказал Сильвино.

— Вполне возможно, — ответил Эрик, — или, что тоже не исключено, гонка уже стартовала.

Кивком он указал вперед. Арнульфо шел прямо за Скоттом, пристально глядя ему в спину. 

Глава 30

Поэзия, музыка, леса, океаны, уединение — вот то, что породило колоссальную духовную силу. Я пришел к пониманию: силу духа надо было накапливать до соревнований и в равной степени с физической формой — или даже больше.

Герберт Эллиот, чемпион Олимпийских игр и мировой рекордсмен, который тренировался босым, писал стихи и ушел на пенсию непобежденным

— Эй, Медведь! — окликнул меня лавочник, жестом приглашая войти.

Спустя два дня по прибытии в Юрик все вокруг уже звали нас прозвищами «от Кабальо». Юрик — крошечный городок в затерянном мире, одиноко ютящийся на дне каньона, как галька на дне колодца. В первое же утро, едва мы успели позавтракать, нас уже приобщили к жизни местного общества. Расположившийся лагерем на окраине деревни армейский отряд, проходя дозором, приветствовал Дженн: «Привет, Ведьмочка!» Ребятня встречала Босого Теда вежливым возгласом: «Доброе утро, мистер Обезьяна!»

— Эй, Медведь! — еще раз позвал меня лавочник. — А ты знаешь, что никогда и никому не удавалось победить Арнульфо? Знаешь, что он три раза подряд выиграл состязания в беге на сто километров?