Рожденные в завоеваниях - [197]

Мерзость, мерзость, мерзость. Он источал жуткую мерзость.

— Но тогда, каково наказание, господин?

Руководитель направился к шкафу и достал пюпитр в виде дощечки с зажимом, сделанный из чеканного золота, на зажиме сверкали большие изумруды. Он взял в рот кончик ручки, украшенной гранатом, покашливая и что-то невнятно бормоча.

— Хорошо, — промямлил он, не вынимая ручки изо рта. — Для этой экспедиции нам нужен кто-то из френеллов. Ее отправка решит вопрос с проклятием и послужит хорошим примером для остальных. Доведите это до сведения общественности!

Мой похититель улыбнулся от удовольствия, которое вызвала у него эта мысль.

— Вот бумаги, — руководитель вручил ему папку. — Пусть ее продезинфицируют и ознакомят с теорией в Космическом Центре. Я уверен: наши астронавты обо всем остальном позаботятся сами.

— Стерилизовать? — уточнил охранник.

Руководитель гаденько рассмеялся.

— Нет. Она не посмеет забеременеть.

Мучители мои хихикали, когда тянули меня из комнаты. Я чувствовала, что вот-вот потеряю сознание, и не понимая, какая участь мне уготована, но ухватив смысл сказанного. Мне предстояло отбывать наказание на «Исследователе», экспериментальном межзвездном корабле, который вот-вот должен был стартовать с космодрома в Арингвиле. Какая ирония, думала я: ты, брат мой, с твоей навязчивой идеей межзвездных полетов, остаешься на земле, а я окажусь на самом передовом межзвездном корабле. Но при мысли об этом сердце у меня упало. Ведь мне предстояло терпеть изнасилования, в неизведанной тьме неисследованного космоса, и через это быть проклятой вовеки.

Всю ночь у себя в камере я монотонно напевала литанию о благословенном воздержании, но она только навевала на меня еще большую тоску.

Утром меня доставили в Космический Центр в Арингвиле, где я встретилась с четырьмя астронавтами. Меня раздели и мне пришлось стоять без движения, пока мужчины мристи подвергали меня осмотру. Позор этого казался невыносимым; мне стыдно даже вспоминать, как до меня дотрагивались, эти прикосновения были такими противными, что я не знаю, как не сошла с ума. Боже, прости меня, но я не могла это остановить…

Меня одобрили и сделали частью сработанной наудачу и необдуманной программы подготовки по выживанию на долгие месяцы — или годы? Часто, подвергаясь тестам или упражняясь, я чувствовала, как один из этих мужчин похотливо смотрит на меня через специальные панели для наблюдения, что окружали выделенное мне помещение. Эти панели позволяли видеть меня, но я не могла увидеть наблюдателей. Я не могла спать. Когда бы я наконец задремывала, ад голосами демонов, пересыпанных гаденькими смешками, сообщал мне, что скоро, очень скоро я окажусь среди радиоактивных языков пламени на целую вечность. Через полмесяца я превратилась в развалину, как физически, так и морально.

Астронавты прикрепили меня ремнями в небольшом отсеке рядом с грузовым и мы стартовали. Никто не подготовил меня к боли, к той агонии, от которой внутри все переворачивалось, из-за этой особой тяги, которая теоретически позволит нам перебраться от звезды к звезде менее, чем за одно поколение. Я услышала, как один из мужчин кричит, но рядом с ним находились друзья, чтобы его успокоить. А мне бежать было некуда и некому было меня успокаивать. Я даже ни разу не видела астронавтов до третьего дня пути, когда мы закончили первую серию ускорений и один из них высвободился из механической системы поддержания жизни, чтобы воспользоваться удобствами — мной. Я сопротивлялась, но впустую. Он находился в обществе друзей, мог пользоваться средствами, снижающими боль, а у меня был только мой страх и я еще не полностью восстановилась после старта. Тем не менее я сражалась, сражалась не только против насилия, но и за спасение души. Я проиграла. Я предпочла бы умереть прямо тогда и умерла бы, если бы могла убить себя, но астронавты снова привязали меня ремнями и подключили провода и шланги, и холодные и эффективные машины поддерживали во мне жизнь, несмотря на мои молитвы. Если ад есть, то я его видела. Он наполнял мои сны и также и часы, когда я бодрствовала, поскольку мужчины не только использовали меня, но и наслаждались моей болью и позором, ведь других источников развлечения на маленьком корабле у них не было.

Но достаточно об этом, брат мой. Ты и так все понял.

Мы провели так больше месяца, и пять раз пережили боль, позволявшую нам завоевывать космическое пространство, о котором человек когда-то лишь мечтал. Это было долгое путешествие, долгое и утомительное, мужчины сильно напились и пребывали в забытьи, когда произошел сбой. Очевидно навигационные приборы вышли из строя или сработали как-то не так, и поскольку астронавты пребывали в ступоре, то заметили ошибку когда было слишком поздно. Мы вернулись в обычный, безопасный космос, и через несколько минут я услышала крики ужаса и поняла, что астронавты бессильны что-либо сделать. Я попыталась освободиться, но ремни держали меня крепко, именно этому я обязана жизнью. Мы подошли слишком близко к какой-то планете, сила притяжения тянуло наш корабль к поверхности, и когда прошли в атмосферу, астронавты все еще отчаянно боролись с инерцией, пытаясь спастись. Но тщетно. А я… я выжила только потому, что отсек, в котором меня держали, забитый инструментами, более ценными для мристи, чем мужчины их собственной расы, отсоединился от обреченного корабля, и совершил жесткую, но гораздо более успешную, чем корабль, посадку.