Рожденные в завоеваниях - [178]

Ферану было больно отвечать и больно вспоминать.

— Ребенок, которого я… настраивал… не смог бы смириться с подобным. Я знаю это.

— А теперь?

— Кто знает? Нельзя запрограммировать человека, притиера. Можно только спланировать тенденции, склонность, и дать ему возможность развиваться самому по себе. Если ты предсказал все правильно, если планирование было точным, а окружающая среда подходила к твоим намерениям, то ты получаешь примерно то, что хотел.

— А в случае Анжи? — спросил Затар.

— В ее действиях я вижу воплощение того, что мы сделали, — Феран осторожно подбирал выражения. — Я вижу много вариантов выбора, открытых для нее, о которых мы не предполагали. Она гораздо сильнее, чем была, сильнее, чем, как мы думали, она может стать. Не только в плане способностей. В стабильности. Ли Пазуа считал, что Анжа сойдет с ума, — признался Феран. Воспоминание было ему отвратительно. — Это удовлетворяло его целям, поэтому мы соответствующим образом строили планы. По мере взросления Анжи, введенная программа должна была дать эффект. Лишенную человеческих контактов, национальной принадлежности, даже условного уюта, Анжу гнал бы дальше отчаянный поиск чего-то, что дало бы ей связь с остальным человечеством. Так мы полагали. Но в действительности все произошло совсем по-другому.

— Вы никогда не думали, что Анжа пойдет служить во флот, — догадался Затар.

— Я знал испуганного ребенка, бегущего от внутренней темноты, которую она не может понять — которую я в нее ввел, — сказал Феран с вызовом. — Ли Пазуа представлял женщину, полностью зависимую от него, которую он будет поддерживать в финансовом отношении и другими способами, пока она ищет по галактике информацию, так сильно ему необходимую — информацию, что теперь контролируешь ты. Ты должен понять: ли Пауза верил в расовую память. Если где-то в душе Анжи был спрятан ключ к ее прошлому, то разумно было предположить, что ее эмоциональное напряжение поможет его найти. Отчаяние делает с сознанием странные вещи.

— А ты? — темные глаза изучали Затара его, ожидая реакции. — Что ты об этом думал?

— Я подчинялся приказам, — рявкнул Феран. — Это было запрограммировано в моем сознании. Во что я тогда верил, это не имеет отношения к делу. Важно то, что мы провалились. Анжа не стала втихомолку страдать. Она не развалилась на части. Что самое важное, она не вернулась к ли Пауза за поддержкой. Анжа сотворила собственную судьбу так, как никто не ожидал от нее. Ты спрашиваешь меня, что случится, когда она обнаружит, что ненавистная ей раса явлется ее народом? Мой ответ таков: раньше она сошла бы с ума от неспособности с этим смириться — или сбежала в Институт, чтобы ли Пазуа получил желанную информацию. Но сейчас Анжа этого не сделает. Институт ей больше не нужен. Никто из нас ей больше не нужен.

— А что ей нужно? — спросил Затар.

Феран колебался. Даже теперь, годы спустя, воспоминание об этом ребенке подавляло его.

— Полностью разобраться с ненавистью к себе, такой сильной, что все зонды в Институте не могли это изменить. Мне потребовались годы, чтобы ее перенаправить, и ты увидишь результат. Именно это я и имею в виду, когда говорю, что для Анжи нет способа справиться с подобной новостью. Никакого, — Феран содрогнулся. — Я подозреваю, что есть шанс, и неплохой, после демонстрации связи между ней и ее врагами для того, чтобы идентифицировать себя с ними — и в этом случае все, что мы делали для спасения Анжи от себя самой, пойдет прахом.

— Она умрет? — не отставал от него Затар.

Феран отвернулся. После долгой, мучительной паузы он сказал:

— Это будет самый милосердный конец.

— А если ненависть ее дойдет до предела?

Феран удивленно посмотрел на Затара.

— Но для этого потребуется разрушить Бракси — и тебя — и саму себя после того, как Анжа узнает правду.

— А если ее ненависть перенаправить? — спокойно осведомился притиера.

Внезапно Феран все понял — и испугался.

— Невозможно на этом этапе, — запинаясь, проговорил он. — Она раздавит меня, если я попытаюсь, ты это понимаешь? Программировать сознание ребенка — одно дело. Переориентировать сознание функционального телепата — это самоубийство!

— А твое обещание служить мне?

— Притиера, есть вещи, которые произошли между Анжой лиу и мной, которые ты просто не в состоянии понять, вещи, которые делают невозможным для нее любой контакт с зондом.

— Не надо меня недооценивать, — предупредил его Затар. — Я знаю каков размах твоей работы, все, включая детали, которые ты мне никогда не рассказывал. Да, даже то, что ты сделал с ее сексуальностью. Я не сомневаюсь: Анжа тут же воспользуется случаем — я сам бы это сделал при таких обстоятельствах. Но пока, просто ответь на мой вопрос. Что случится, если ее разрушительные тенденции будут направлены в другое русло?

— На кого? — изумился зонд — Я вижу, почему ты этого хочешь, но я не вижу, как это можно сделать.

Притиера говорил тихим и ровным голосом, что резко контрастировало с тем напряжением, которое в нем ощущалась.

— А если она поймет, что ты не виновен в содеянном? Если Анжа перенесет твою вину на тех, на ком и лежит ответственность на самом деле — на тех, кто отдавал тебе приказы, обучал тебя технике телепатии, манипулировал твоими эмоциями? А если ее врагом станет Институт?