Рожденные в завоеваниях - [173]

— Позовите Силне! — приказал Сечавех.

Кусок живой гнили приземлился прямо у его лица и едва-едва не задел плечо. Сечавеха унижала необходимость звать на помощь женщину, но дело было в том, что Силне была единственной в Доме, кто не мог допустить смерти Сечавеха. Если она лишится его поддержки, то останется бездомной, — женщина, которая так провинилась перед Хозяином, не сможет найти нового патрона среди высшего класса. Она не смела перечить ему… и поэтому он ей доверял.

— Силне!

Линия черноты проложила путь по ноге женщины, она извивалась в судорогах, куски ее плоти бомбардировали Сечавеха со всех сторон. Один из них попал ему на плащ, но мужчина быстро его сбросил.

— Скажите Силне, приведите ее сюда! — кричал он в отчаянии.

Его плащ пожирала Черная Смерть; Сечавех в ужасе смотрел, как тот съеживается, словно живой, и содрогнулся от мысли, что тоже самое может случиться с ним самим.

— Компьютер! Позови…

Вверх взлетел еще один кусок гнилостной вонючей субстанции, ударился о Сечавеха и быстро пустил корни в шерстяном рукаве его туники. Если бы Сечавех одевался, следуя иностранной моде, то у него было бы мгновение, чтобы сбросить эту дрянь — при помощи меча или даже ножен, любого металлического или синтетического предмета. Увы, ткань, из которой была сшита его одежда, имела животное происхождение и была богаты протеинами, а поэтому представляли съедобный материал для жуткой Смерти — как и плоть, что находилась под одеждой. Сечавех застонал, когда яд впился ему в руку, попытался в последний раз закричать, прося о помощи, но лишь завыл. А яд поглощал его нервы, жадный до чужой боли.

Сечавех машинально поднял вторую руку — попытаться счистить хоть немного яда с пораженной руки, но остановился. Дотронуться до Черной Смерти означает распространить яд дальше. Как тогда ему спастись? Он заставил себя стоять неподвижно, выдерживая пронзавшие тело раскаленные иглы боли, пока черная грязь не стала капать с пораженных пальцев. «Должен быть способ пережить это!» — лихорадочно думал Сечавех. Азеанцы часто заражаются и не умирают от этого. Какой техникой они пользуются?

Когда новый приступ боли взорвался в предплечье, Сечавех вспомнил.

Он сжал зубы и приготовился, собираясь с силами. Теперь есть надежда… и жуткое очарование, в котором он никогда бы себе не признался, любуясь, как он справляется со смертью, что унесла многих. «Боль и я — старые товарищи…» — подумалось Сечавеху. Он протянул правую руку к жаору, осторожно приложил большой палец к замку. Он был запрограммирован на левую руку, но сработал и в ответ на прикосновение правой — и Сечавех с облегчением вздохнул, когда ножны открылись, хотя слезы затмевали ему взор, пока он доставал клинок из ножен. Ампутация: в этом и заключался секрет. Отрезать конечность, в которой поселился яд, до того, как он успел распространиться. Сечавех рубанул себя по больной руке, прежде чем засомневаться. Это следовало делать быстро. До того, как боль поглотит разум.

Меч — который мог резать настоящий металл и должен был пройти сквозь тело, как масло — отскочил от его руки! Отскочил — и упал на каменный пол, за пределы досягаемости. Сечавех в ужасе уставился на него и закричал — потому что яд вошел в его тело. Бездумный звук, безумный, боль, невыносимая боль… Черная Смерть коснулась его щеки и зацепилась там корнями, поэтому когда Сечавех стал хватать ртом воздух, она начала его душить. Он упал, но не расшибся и в любом случае это было неважно: его пожирало изнутри, словно яд обладал разумом и намеревался доставить человеку максимум страданий. В этом он преуспел.

И затем — верх издевательства — яд остановился перед сердцем. Кипение плоти прекратилось, чернота посерела. Оголенные нервы пели о пытке, в то время как сердце с трудом продолжало биться, борясь за жизнь, которая уже стала хуже смерти. Но сражение давно было проиграно. Кровь выливалась, словно откачиваемая насосом. К мозгу не поступал кислород, он держался за мысль о боли сколько мог, затем медленно стал отступать во тьму.

Лорд, Старейшина и кайм’эра Сечавех, сын Лурата и М’нисы, умер.

* * *

Силне ждала в библиотеке, используя доступ Сечавеха к Центральному Компьютеру, чтобы поиграть с финансовыми владениями. Вокруг уже собирались коршуны. Хозяйки браксанов подбирали остатки власти Сечавеха, искали кусочек оставшегося, чтобы прибавить к своей собственности. Через центральную компьютерную систему Силне сражалась с ними, покупая и продавая акции своего бывшего Хозяина с опытом, рожденным многолетней практикой. Пусть Дом Маракса горит желанием получить айяранские шахты, которые теперь лишились Хозяина, — Силне сорвет его планы, как и планы тех Домов, что последуют за ним. Она бросала мелкие кусочки, чтобы усмирить жадных, пока сохраняя при помощи своего опыта большую часть имения, оставшегося без Хозяина.

Силне занималась этим лишь для развлечения. Она ненавидела ожидание. Дом Сечавеха будет отдан чужаку — какому-то лорду из семьи Сутракареннов — и она станет отверженной. Ни одна Хозяйка, потерпевшая крах на службе своему лорду, не сможет остаться наверху браксанской социальной системы. Очень хорошо, Силне уйдет. Но они ее запомнят. Вспомнят, что империю Сечавеха создала она и она поддерживала ее. Вспомнят, что сила и власть, с которыми другим так хотелось объединиться, были и ее заслугой, не только Сечавеха. Безжалостная эффективность и умение, которые делали Сечавеха таким опасным врагом, основывались на десятилетиях работы его Хозяйки и зависели от ее преданности.