Рожденные телевизором - [3]
Программа Гордона напомнила «Кадриль литературы» из «Бесов». В студии Первого канала, где стоял дикий ор, «воцарился какой-то всеобщий сбивчивый цинизм». Адвокаты Минаева – типичные «буфетные личности»: телеведущий Андрей Малахов, автор романа «Мои любимые блондинки» (истерически противопоставлял гений Минаева переделкинским алкоголикам); ресторатор Игорь Бухаров, автор книги «Nostalgie. Секрет успеха» (путаясь в падежах, гневно упрекал единомышленников Гордона в зависти); писатель Татьяна Огородникова, автор бестселлера «Who is ху» (нежно говорила о чем-то своем, девичьем); все тот же Митрофанов, автор книги о группе «Тату» (его речи см. выше). Я их потому так подробно представляю, что все они – актуальные писатели по сегодняшним меркам. И на вопрос Степана Трофимовича из «Бесов» – что прекраснее, Рафаэль или петролей? – они, несомненно, ответят: конечно, петролей. Верно сказано – какое время на дворе, таков мессия.
Литература в России – параллельная власть. Неслучайно ею баловались многие представители политического Олимпа – от бурной Екатерины II до застенчивого гэкачеписта Лукьянова, он же поэт Осенев. Если при Ельцине вирши сочинял только Примаков, то при Путине – Медведеве поэтический цех пополнился целым созвездием: Сергей Лавров, Олег Морозов, Владислав Сурков, Алексей Улюкаев, Джахан Поллыева, Борис Грызлов. Но мы сейчас о другом. После смерти Пушкина рыдающий мальчик в трактире спрашивает: а кого теперь назначат на стихи? При советской власти разрыв между теми, кого назначают в писатели, и теми, кого любят в самой читающей между строк стране, был гигантским. Как бы по ту сторону экрана ни надрывались, выбирая в заглавные прозаики какого-нибудь Георгия Маркова, по сю сторону лишь скептически ухмылялись, держа в руках томик Юрия Трифонова. Когда все стало можно, последовала смена вех – место Лотмана с Лихачевым в кадре заняли Юденич с Дашковой. Нынче ветры изменились, в воздухе запахло стабильностью, а модные писатели обернулись проектами. Хотя ключевое слово «назначать» и сегодня не утратило актуальности. Сергей Минаев – проект особый, как утверждают наблюдатели в Сети, кремлевский. Не зря же он сочинил «Повесть о третьем сроке». А кремлевские – народ упорный. Ведь удалось Поллыевой подвинуть даже Цветаеву: в первой «Иронии судьбы» звучат стихи Марины, а во второй – Джахан.
Разумеется, Гордон проиграл бой Минаеву. Он знает, что всегда будет проигрывать современным ветряным мельницам. Но за попытку – спасибо. Подобные попытки необходимы. Хотя бы для того, чтобы из двух российских феноменов, подмеченных Набоковым, – великая литература и тайная полиция – нам не остался на веки вечные только второй.
1 июня
Водки хватит на всех
Победоносный май 2008-го выявил некоторые противоречия в отношении представителей высших эшелонов власти к российскому телевидению. Дмитрию Медведеву оно нравится, Сергею Миронову – нет.
Дмитрия Анатольевича можно понять. Ни одно ТВ мира не способно столь искусно форматировать президентов и менять стереотипы общественного сознания. Веками страной правил один человек, но родина приказала – и электорат тотчас привык к парному бренду, будто так было всегда: Маркс и Энгельс, Дольче и Габбана, Путин и Медведев. Сергея Михайловича тоже можно понять. ТВ сделало для него меньше, чем для Медведева, оттого он смотрит на сей предмет широко открытыми глазами и видит кардинальное: экран заражен вирусом аморальности. Отважный председатель Совета Федерации опровергает Канта, ибо уверен – нравственный закон не внутри нас, а снаружи. Посему на ТВ необходима нравственная цензура, которую могут осуществить только общественные советы.
Грустно, что государственные мужи умудряются не замечать очевидных вещей: между их воззрениями имеется причинно-следственная связь. ТВ оттого и аморально, что участвует в интеллектуальном бартере с властью, где лояльность обменивается на вседозволенность. Именно поэтому телевизионный контент стал третьей по доходности (после нефти и газа) естественной монополией. А в данном роде бизнеса самый ходовой товар, как прозорливо заметил Миронов, четыре «С»: сенсации, скандалы, секс и смерть. Впрочем, формула нуждается в уточнении. Праматерь четырех «с» – пошлость, неистребимая, как рекламная перхоть. Пишу статью, а на экране – репортаж о выставке, где лучшие умы питерской школы (привет Миронову) являют чудеса креатива. Ксения Собчак представляет коллекцию личной обуви (около пятисот пар) и свежевыжатый сок из собственных тапочек, а Роман Трахтенберг грезит об экспозиции использованных презервативов.
Подобные примеры можно множить бесконечно, но лучше остановиться и внести еще одну коррективу в мироновскую формулу. В мае окончательно выяснилось – на рынке телеуслуг отлично продается вербальный патриотизм. Сама Катя Лель призналась: счастлива, что родилась на одной земле с Биланом, победителем певческого конкурса «Евровидение». Сегодня всякий, кто не разделяет счастье Кати, смахивает на оппозиционера. В «Вестях недели» было больно смотреть на Филиппа Киркорова, которому инкриминировали: а) продюсирование украинской певицы Ани Лорак, занявшей на «Евровидении» второе место; б) звание народного артиста Украины, полученное им лично от Ющенко; в) зависть к Билану. Казалось, еще мгновение, и король поп-музыки сознается: да, грешен, рою по ночам подкопы под власть. Но нет, Киркоров сумел взять себя в руки, пролепетал что-то патриотическое, с тем его и отпустили.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«…Церковный Собор, сделавшийся в наши дни религиозно-нравственною необходимостью, конечно, не может быть долгом какой-нибудь частной группы церковного общества; будучи церковным – он должен быть делом всей Церкви. Каждый сознательный и живой член Церкви должен внести сюда долю своего призвания и своих дарований. Запросы и большие, и малые, как они понимаются самою Церковью, т. е. всеми верующими, взятыми в совокупности, должны быть представлены на Соборе в чистом и неискажённом виде…».
Статья посвящена положению словаков в Австро-Венгерской империи, и расстрелу в октябре 1907 года, жандармами, местных жителей в словацком селении Чернова близ Ружомберока…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Конфликт вокруг Западной Сахары (Сахарской Арабской Демократической Республики — САДР) — бывшей испанской колонии, так и не добившейся свободы и независимости, длится уже более тридцати лет. Согласно международному праву, народ Западной Сахары имеет все основания добиваться самоопределения, независимости и создания собственного суверенного государства. Более того, САДР уже признана восьмьюдесятью (!) государствами мира, но реализовать свои права она не может до сих пор. Бескомпромиссность Марокко, контролирующего почти всю территорию САДР, неэффективность посредников ООН, пассивность либо двойные стандарты международного сообщества… Этот сценарий, реализуемый на пространствах бывшей Югославии и бывшего СССР, давно и хорошо знаком народу САДР.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.