Рожденные Смершем - [73]

— М-да, все так.

— Вот я и думаю, товарищ Сталин, чтобы не допустить под Курском того, что произошло под Харьковом, замкнул на себя военную контрразведку, — предположил Иванов.

— Логично, — согласился Прядко.

— А то, что ее назвали «Смерть шпионам», то, согласись, это звучит. Но дело не в названии, слава богу, армия и мы наконец научились воевать с умом. Не так, как в Крыму. Как вспомню, так выть хочется. Сколько людей по дурости и бестолковости положили, — с болью в голосе произнес Иванов, и на его лице появилась гримаса.

Г…ол! — в этом дружном реве сотен голосов потонули все звуки. Иванов и Прядко с недоумением вертели головами по сторонам и ничего не могли понять.

Разгадка наступила через несколько сот метров. Дорога, описав замысловатую петлю, пыльной змейкой взлетела на вершину холма, и когда пыль рассеялась, перед Прядко и Ивановым предстала невероятная картина.

На выгоне для скота, ставшего импровизированным футбольным полем, две команды красноармейцев самозабвенно пинали босыми ногами мяч, сшитый из кирзовых сапог. Их азартно поддерживали однополчане, плотной стеной опоясавшие футбольное поле. К ним присоединились местные деревенские мальчишки, забыв про парившего в небесной вышине бумажного змея, они гонялись наперегонки за улетавшим в аут футбольным мячом. Петр и Леонид с изумлением наблюдали за происходящим, и это не было ни игрой воображения, ни фантастическим миражом. Желто-черные остовы сгоревших танков и грузовых машин, валявшиеся на обочине, напоминали о войне. Наперекор ей жизнь брала свое. Ее трогательные мелочи: бумажный змей, паривший в небе, футбольный мяч, импровизированные ворота, сооруженные из жердей, и лица, сотни лиц, согретые счастливыми улыбками болельщиков, на короткий миг возвратили Петра и Леонида в уже позабытое и кажущееся таким далеким довоенное прошлое. Впервые за всю войну они так пронзительно остро ощутили, что в ней наступил перелом, а вместе с ним возвращаются маленькие радости мирной жизни.

О них просто и бесхитростно вспоминала Антонина Григорьевна Буяновская:

«…у моего будущего мужа старшего лейтенанта Буяновского Григория появился трофейный велосипед с рулем гоночного. Я как-то вечером освободилась от дежурства, увидела велосипед (а я до войны занималась велоспортом на велотреке «Буревестник» в городе Симферополе) и попросила у него велосипед покататься. Села и погнала по улице, а мне навстречу шло стадо овец и коз, они разбежались. То ли от переутомления, то ли от мелькания в глазах этих овец и коз у меня закружилась голова, и я упала прямо в пыль, потеряв сознание.

Очнулась я уже во дворе дома, где жила, лежала на траве, меня отливали водой. На какое-то мгновение я пришла в себя и увидела, что мои новые погончики, которые нам только выдали (погоны ввели в 1943 году) все в грязи, и я опять потеряла сознание. Приехал врач госпиталя, и кое-как меня привели в сознание…»[32].

Глава 10 Четыре жизни Ибрагима Аганина

Старший лейтенант Буяновский переступил с ноги на ногу, болезненная гримаса исказила его лицо; заныл подвернутый голеностоп, и испепеляющим взглядом окатил сержанта Фролова. Тот нервно заелозил задом по табуретке и, уткнувшись взглядом в пол, на вопросы капитана Иванова «что ты делал на хуторе? почему прятался на сеновале?», тупо твердил: «Ходил в самоволку за самогоном. Увидел патруль, испугался и побежал».

Буяновский слушал и не верил ни одному слову Фролова, так как ни на минуту не сомневался в том, что он был третьим из группы немецких парашютистов, об этом говорили его нервозное поведение и цепочка взаимосвязанных событий.

Ночью в отдел на рысаке прискакал председатель хуторского совета и сообщил, что сторож Петрович услышал звук самолета, это было около часа ночи, а затем увидел три купола парашюта над лесом, в районе заброшенной мельницы. Получив эту информацию, начальник отдела полковник Никифоров не стал медлить, по тревоге поднял оперативно-поисковую группу и, назначив Буяновского старшим, направил на поиск парашютистов.

Это была не первая операция Григория, очередная и успешная завершилась меньше недели назад. Она прошла без потерь среди личного состава, ее результатом стал захват в плен гитлеровского агента и содержателя явочной квартиры.

И на этот раз, прибыв на место, Буяновский быстро определил квадрат высадки парашютистов и организовал прочес леса силами оперативно-поисковой группы и полевой комендатуры. Поиск шел по горячим следам, вскоре разыскная собака обнаружила замаскированный схрон, в нем были спрятаны три парашюта и взрывчатка, от него след вел к заброшенной мельнице.

На подходе к ней Буяновский приказал всем залечь, вскинул к глазам бинокль и принялся осматривать мельницу. На первый взгляд ничто не выдавало присутствия парашютистов, но поведение собаки, рвавшейся с поводка, убеждало его в том, что они скрываются внутри. Подчиняясь команде Буяновского, бойцы рассредоточились по позиции и, маскируясь, двинулись к мельнице, и тут под чьей-то неосторожной ногой предательски треснула ветка. В следующее мгновение гулкую тишину леса взорвали автоматные очереди и разрывы гранат. В завязавшейся перестрелке два парашютиста были ликвидированы, а третьему удалось вырваться из кольца окружения. Разыскная собака, взявшая его по следу, вывела к хутору, там на одном из сеновалов бойцы обнаружили сержанта. Буяновский с ходу взял его в крутой оборот, рассчитывая добиться признания, но сержант оказался крепким орешком, отрицал всякую связь с немецкими агентами, предъявил красноармейскую книжку на имя Егорова, свое присутствие на хуторе объяснял тем, что старшина роты послал его за самогоном.