Рождение женщины. Истории возможных превращений - [35]

— Почему это они мои? — возмутился Ганс.

— А чьи же? — в один голос закричали соседи. — Вокруг твоего дома собираются, значит, твои. В общем, давай, решай с ними что-то, или мы сами примем решение, что с тобой делать.

Подумал Ганс, что работы для него здесь все равно нет. Выходит, и правда лучше ему уйти из города.

Собрал он в дорогу самое необходимое, взял скопленные на черный день золотые монеты, и покинул город. День шел, а к вечеру утомился и прилег отдохнуть у дороги. А проснулся от того, что услышал неподалеку уже знакомый вой, скрежет зубов и звон цепей.

Испугался Ганс не на шутку. Он ведь не верил, что призраки за ним увяжутся. Получается, что дома надежнее было, за замками и ставнями? А здесь, в чистом поле, он совершенно беззащитен!

Остаток ночи просидел Ганс, дрожа от страха всем телом, и глядя на дорогу, где в отдалении маячили темные тени.

Но вот настало утро, тени развеялись, и Ганс решил отправиться дальше. Шел целый день, а к ночи сморил его сон, и он уснул.

Вновь проснулся от жуткого завывания, которое слышалось теперь гораздо ближе, чем в предыдущую ночь. Тени теперь были совсем рядом и тянули к нему свои руки! Сквозь завывания призраков послышались Гансу слова:

— Вернись, Ганс! Вернись к нам! Останься, не ходи!

Опять всю ночь Ганс просидел, трясясь от ужаса, а утром, когда тени исчезли, отправился дальше. Шел целый день, а к ночи прилег на обочине и уснул.

Проснулся же от того, что жуткий вой раздался прямо над его ухом. Открыл он глаза, хотел подняться, да понял, что не может, потому что связан по рукам и ногам! Призраки стояли вокруг тесным кольцом и их руки тянулись прямо к нему.

— Отпустите меня! — закричал Ганс в ужасе. — Кто вы такие? Что вам нужно?

— Ты не сможешь идти дальше, Ганс, — зашелестели вокруг бесплотные голоса, — мы не отпустим тебя, мы хотим, чтобы ты остался с нами.

— Хорошо, — сказал Ганс, который немного успокоился, поняв, что убивать его, кажется, они не собираются. — Только развяжите меня сначала. И дайте мне разглядеть вас получше. Пора нам уже, наконец, познакомиться. А то сколько времени уже кругами ходите. Говорили бы сразу, что надо.

Призраки посовещались и решили Ганса развязать. Тогда он, размяв затекшие руки и ноги, подошел к первому, самому большому привидению, и взглянул ему в лицо:

— Ну, давай, рассказывай, кто таков будешь…

И вдруг произошло что-то необъяснимое — на том месте, где Ганс видел только серое пятно, начали проступать человеческие черты — и лицо это было очень милое, девичье. Ганс так и ахнул: он узнал свою первую любовь, девушку, на которой он хотел когда-то жениться, да так и не сделал это. И даже не знал, как сложилась ее судьба дальше.

— Элиза…, — только и смог произнести он.

— Да, это я, твоя несостоявшаяся любовь, — сказал призрак голосом Элизы. — Ты знаешь, у нас с тобой было бы двое детей, мальчик и девочка. Мы могли быть очень счастливы. Но ты решил иначе…

— О, если бы ты знала, как я раскаиваюсь! — вскричал Ганс. — Я всю жизнь жалел, что потерял тебя. Да и сейчас не могу без боли вспоминать о том, как мы расстались. Но Элиза, может, нам не поздно начать все сначала?

— Увы, — произнес призрак, — после того, как ты бросил меня, я ушла в монастырь, и там закончила свои дни. Я умерла, Ганс, все потеряно. Ничего нельзя возвратить.

— Так неужели это прошлое будет преследовать меня до конца дней?

— Оно следует за тобой, пока ты не воздашь ему должное. Почти мою память, Ганс. Отдай должное моим и своим страданиям. Посади у дороги самые прекрасные цветы в честь твоего несбывшегося счастья. Так ты сможешь упокоить меня, я больше не буду тебя преследовать.

Ганс обещал призраку, что обязательно сделает это, посадит цветы в честь утраченной любви. А потом подошел к следующему привидению:

— А ты кто?

Сквозь тьму проступили человеческие черты, и увидел Ганс, что это лицо его учителя музыки — ведь когда-то давно, в детстве, он играл на скрипке. Причем так хорошо, что прочили ему быть великим музыкантом. Но потом то ли лень его одолела, то ли еще что — и бросил он это занятие.

— Я — твое несостоявшееся призвание музыканта, — сказал призрак голосом бывшего учителя. — Ты действительно мог быть великим музыкантом, Ганс, знаменитым на весь белый свет. Твои концерты проходили бы в лучших концертных залах, и почестей тебе воздавали бы больше, чем королевским особам.

— Ах, как часто я жалел о том, что был так неразумен! — заплакал от горя Ганс. — Но может, не поздно все вернуть?

— Нет, — сказал призрак. — Время упущено, да и руки у тебя уже совсем к другой работе приспособлены. Иди тем путем, который выбрал — ты ведь хороший мастер-краснодеревщик. И можешь стать еще лучше, если однажды тебе вздумается смастерить не только стул или стол, но и скрипку… А если хочешь налегке шагать дальше, почти мою память. Посади в честь меня молодую яблоню у дороги, омой ее своими слезами. Так ты благословишь мою память, и я отпущу тебя.

Пообещал Ганс, что так и сделает, и подошел к следующему призраку.

— Я — твое несостоявшееся богатство, — сказал тот, и Ганс увидел лицо самого знатного человека их города, который когда-то хотел заказать у него мебель.