Рождение психоаналитика. От Месмера до Фрейда - [13]

Поскольку эта связь и манипулирование ею лежат ныне в основе всякой психотерапии, нам следует попытаться определить ее природу, начиная с приемов месмеризма. В ней прежде всего поражает то, что она действует только в одном направлении, Месмер манипулирует, Месмер говорит, и если больной «отвечает» ему каким-нибудь симптомом, то Месмер властными приказаниями стремится немедленно добиться исчезновения этого симптома. Он низводит больного к дословесной стадии, он «господствует» над ним. Подобный метод, даже если он рационально обоснован и возведен в теорию, является не только результатом его мысли, но и выражением его темперамента. В связи с этим нам придется напомнить здесь некоторые биографические данные ученого.

В юности Месмер отличался застенчивостью и приобрел уверенность в себе только после женитьбы, которая ввела его в придворные круги Австрии и принесла большое состояние, быстро растраченное им на постройку дворца, где он устраивал нескончаемые празднества. Былая застенчивость компенсировалась у него параноидальной мегаломанией. В этот период у Месмера сложилось убеждение, что он совершил революционный переворот в медицине и что ему уготована поль благодетеля человечества. Изгнанный из Вены, он не колеблясь, обращается к Людовику XVI с просьбой предоставить в его распоряжение для лечения больных один из королевских замков. Он испытывает неутолимую потребность властвовать над больными, правда сохраняя известную дистанцию. В общем, ему удается достигнуть желаемого благодаря твердой вере в свое могущество.

Какую роль играл эротизм в жизни Месмера, трудно определить: до нас дошло мало сведений о его сексуальной жизни[28]. Женился он поздно на женщине старше себя, детей у них не было; через несколько лет он расстался с женой, переселившись в Париж. В этом городе, где злословие не пощадило апостола животного магнетизма, никто тем не менее ни разу не упрекнул его ни в одном беспутном поступке. Чем это могло объясняться? Полным воздержанием? Сексуальной неполноценностью? В последнем случае магнетизм должен был в известной мере служить ему защитой: сознавая свою импотенцию, он то вымещал ее на других в форме параноидальной агрессивности, когда, например, он заподозрил в предательстве своего друга д’Эслона, основавшего собственную школу магнетизма^{2}, то подавлял больных добротой (особенно в последние годы в Швейцарии). Однако даже если признать, что сексуальное поведение Месмера действительно было «безупречным», то обо всех магнетизерах этого, по-видимому, никак нельзя сказать.

Среди них встречалось немало таких, кто, испытав однажды силу магнетизма на себе, считал себя вправе в свою очередь магнетизировать других. Магнетические сеансы сделались модной салонной игрой. Магнетизеры-неофиты вызывали кризы и любовный трансфер, на который им случалось отвечать соответствующими acting out[29], кое-кто из врачей-любителей даже позволял себе вступать в половую связь со своими пациентками[30]. Факты подобного рода были известны полиции, они противоречили условностям аристократического и буржуазного уклада. Так что не только по настоянию Месмера, но, возможно, и под давлением этих кругов Людовик XVI велел учредить «комиссии», к деятельности которых мы еще вернемся. Один из членов комиссии, известный политический деятель и астроном Байи, занялся проблемой «эротических осложнений». В своем «Секретном докладе»^{3} Байи подчеркивает опасность эротического элемента в практике магнетизеров.

Месмер ни словом не упоминал о подобных осложнениях, но о них много говорили вокруг, и это не могло не усилить сопротивления ученых и неосознанного протеста наиболее яростных противников месмеризма. Пройдет столетие, и все те же сексуальные табу вызовут страстную неприязнь к теориям Фрейда, который открыто обсуждал проблемы сексуальности и навлек на себя обвинение в пансексуализме. Однако полемика вокруг фрейдизма не идет в сравнение с бурными спорами вокруг животного магнетизма.

Бессознательные мотивы руководили также и сторонниками Месмера, ибо предромантическое мироощущение (противопоставлявшееся рационализму Вольтера, умершего в год приезда Месмера в Париж) создавало благодатную почву для расцвета мистически окрашенных идей (в частности, флюидизма). Вместе с тем вылеченные Месмером больные, как, например, адвокат Бергасс, сохраняли глубокую привязанность к своему спасителю (положительный трансфер) и становились горячими пропагандистами его учения^{4}. К тому же предметное отношение вызывало у больных идентификацию со всемогущим врачом, так что больные, становясь магнетизерами, манией величия компенсировали собственное чувство неполноценности, что в ряде случаев облегчало их страдания.

Нелегко определить долю рационального и иррационального в побуждениях как противников, так и сторонников Месмера и послемесмеровского магнетизма. Однако некоторые из последователей Месмера, врачи и неврачи, стремились обрести истину на рациональном и научном пути. С этой точки зрения наиболее серьезными исследователями были д’Эслон, Пюисегюр и Делёз.

Знаменитые доклады 1784 года