Рождение Мары - [75]

– Вы не подскажете номер гостиницы «Октябрь» в городе Тверь? – спросила она, потирая ушибленное место.

– Извините, мы не предоставляем такую информацию.

– Ну по-человечески прошу, загляните в Интернет! – в отчаянии воскликнула Мара, но опомнилась и понизила голос: – Это ж секундное дело! Пожалуйста.

– Извините. У вас будут еще вопросы?

Барахло, а не сервис! Мара сбросила звонок и поджала губы. Соображай, соображай… Вот оно! Нанду! Со своей любовью к музыкальным номерам!

Она пошарила внизу, в своем тайнике. Надо же, даже леденцы целы. Закинула в рот сразу горсть, чтобы угомонить ноющий желудок. Вытащила альбом и начертила нотный стан. О музыкальной грамотности у нее были слабые представления, потому что по музыке всем без разбора ставили пятерки. Но ноты она примерно знала. Нарисовала на линейках черные мушки, под каждой проставила цифру. Что он там говорил? С ре второй октавы?

Мара зажмурилась, вспоминая припев песни. Вниз, вверх, вниз, вверх – тут просто. Девять-восемь-девять-восемь. А дальше – скачком. Куда? На семерку? Шестерку? Она принялась расписывать варианты. Штук десять набралось – прозвонила. Все мимо.

За окном темнело, повалил снег. Свет никак не включишь, привлечет внимание. Под дверью такая щель, что палец просунуть можно. Сразу засекут. Подсвечивая телефоном, Мара продолжала выдумывать комбинации. Потом опять звонить.

Она настолько привыкла слышать незнакомые голоса и механическое «номер не существует» или «абонент выключен или находится вне зоны действия сети», что, когда в трубке раздалось вальяжное «Хей!», она вздрогнула.

– Нанду? – не веря своим ушам, спросила она.

– Мара?! Где тебя носит?! – заорал он. – Мисс Вукович, это Мара! Ты вообще представляешь, что мы думали?! Обыскали всю гостиницу! Телефон здесь, часы твои ненаглядные здесь, а тебя нет! Мы думали, ты сама поехала к этой Томбоин, попала в аварию или тебя украли…

– В точку, Нанду.

– …что ты заблудилась в городе… Подожди, что?!

– Меня похитили.

Тишина.

– Нанду, ты здесь?

– Повтори, что ты сейчас сказала, – хрипло попросил он.

– Дай мне Вукович.

– Нет, сначала объясни мне…

– Включи громкую связь, – перебила Мара.

– Готово, – в трубке зашуршало: они ехали в машине.

– Мисс Вукович, днем кто-то пришел в номер в вашем облике. Она предложила поехать на могилу моей мамы, я согласилась. Потом поняла, что это не вы, и сбежала.

– Вот черт! – И Нанду добавил что-то на португальском.

– Ты в порядке? – хорватка звучала сдержанно.

– Да.

– Где ты?

– Я… – Мара замялась, голос Вукович снова показался ей странным. – Какая была погода в Стокгольме, когда мы прилетели из Москвы? И с чем было мороженое?

– Шел дождь. И никакого мороженого мы не ели.

– А как зовут моего первого опекуна?

– Караваева Анна Леонидовна. Мара, это действительно я.

– Да, она весь день была со мной, – подтвердил Нанду. – Так где ты?

– В детском доме.

Вукович издала неопределенный звук, из-за помех Маре сложно было отличить смех от ее обычного хмыканья.

– Молодец, Тамара, – сказала хорватка. – Через час будем.

– Слишком быстро. Придется дождаться ночи. Хотя бы одиннадцати часов. Отбой в девять, но старшие иногда ходят по коридорам.

– Жди и смотри в окно, я пришлю Нанду.

– Ладно. Третий этаж, над главным входом четвертое… Нет, пятое окно слева. И купите что-нибудь для Лизы. Она так выручила… Чтобы Нанду смог поднять.

И Мара отсоединилась.

Леденцы закончились быстро, но сытости не дали. Она постелила на пол пуховик, прилегла, вглядываясь в ночное небо за окном, чуть скрашенное вспышками от мигающей новогодней гирлянды. Больная лодыжка пульсировала. Завтра, наверное, вообще не сможет на нее наступить. Звук машины всякий раз заставлял ее съежиться в ожидании. Вукович? Или похититель?

И тут в дверь кто-то поскребся.

– Это я, – раздался шепот Тимохиной.

Мара поднялась и впустила Лизу. Та пихнула что-то ей в руки, в темноте было ни черта не видно.

– Хлеб и печеночные котлеты, – пояснила Тимохина. – Хлеба мало дали, а котлеты три взяла, их все равно почти никто из наших не ест.

Мара их тоже не жаловала. Обычно. Но сейчас в животе заурчало, она торопливо откусила сразу половину и прикрыла глаза от удовольствия. Этот сухой, сладковатый с горчинкой фарш казался ей верхом кулинарного мастерства.

– Ну как ты? – тихо спросила Лиза.

– Не жнаю, – с набитым ртом проговорила Мара. – Нормально.

Здесь не привыкли делиться переживаниями, потому что произнесенное вслух сразу кажется материальным. Нет слов – нет слабости. Про перевертышей рассказывать тоже нельзя было. Оставалось только вскользь упомянуть Швецию и пансион, который Мара из чувства солидарности назвала интернатом, и радоваться, что подруга не станет стучать.

– А ты как тут, Тимохина?

– Обычно, – сдержанно ответила Лиза. – После твоего ухода Кириллу стало скучно, он переключился на меня… Но у меня есть подсобка, так что терпимо.

Котлета комком встала в горле. Мара и не думала о том, что без нее здесь кому-то станет хуже. А что она могла сделать? И разве была в этом ее вина? Нет и еще раз нет. Но почему тогда непонятное, тяжелое чувство заскреблось изнутри?

Уничтожив свой сухой паек, Тамара поблагодарила Тимохину и вернула ей телефон.