Рождение королевы - [22]

И король пополз. Не стоит представлять те слова, которые он шептал ледяной жесткой и каменистой почве, тонким штанам, больной ноге и ноющей голове. Теперь он с сожалением вспомнила о несъеденном завтраке, брошенной на седле фляге, отказе от теплого шарфа. Ночной лес пугал, и слабенький светлячок казался путеводной звездой.

На крылечко вросшей в землю хижины Дагобер рухнул на рассвете. Дверь открылась. На пороге появилась сморщенная старуха с трубкой в зубах:

– Кто это шляется по лесу в такой час? – невежливо вопросила она, возвышаясь над обессиленным королем.

– Матушка Верея, помоги! – успел сказать король и тут назревший нарыв прорвался, заливая его лицо кровью и гноем с отчетливым привкусом болотной грязи.

Если монарх думал, что его мучения кончились, он глубоко ошибался. Старуха на миг вернулась в дом, и вышла оттуда с лампой, ведром и тряпкой:

– Что ж, болезный, – сказала она, – я такой комок грязи в избу не потащу. Стара я уже стала полы скрести! Вот тебе лампа, вода и тряпка. Мойся, сбрасывай одежду и заходи. Кроме головы и ноги еще раны есть?

– Руки стер, – Дагобер показал распухшие красные ладони, – колени и живот… тоже.

– Мойся, – старуха, – простыню дам! – и ушла в дом.

Спорить у короля не было сил. Да и права была травница. Ему надо ногу вправлять, рану чистить, зачем в дом грязь тащить?

Вода в ведре оказалась ледяной. Первым делом мужчина напился, потом умыл лицо, прочистил глаза, сообразив, что с воротника и рукавов сыплется дорожная грязь – скинул одежду и дело пошло. Правда зубы стучали от легкого ветерка, поднявшегося к рассвету, но Дагобер умел делать все по-военному, четко и быстро.

А едва он вылил на себя остатки воды и брякнул дужкой, на крыльцо выползла старуха. Она довольно оглядела короля и протянула ему простыню из грубой ткани:

– Заходи, красавчик. Рану прочищу, а с ногой сама не справлюсь, ломать надо.

Королю было уже все равно. Ему страстно хотелось в тепло и безопасность.

Травница усадила Дагобера на лавку, вычистила рану, залила ее отваром трав, и сама себе покивала головой:

– Скоро затянется, маг ты сильный. Показывай, что еще поцарапал!

Пузыри на ладонях и коленях пришлось вскрывать штопальной иглой, выдавливать скопившуюся жидкость, обрабатывать и бинтовать, чтобы кожа восстановилась быстрее. Это король вынес с величайшим терпением. А вот нога… Старуха покрутила ее туда-сюда:

– Эк, тебя угораздило, болезный! Давай так, я тебе сейчас настоечки своей на семи травах налью, да помощника позову. А ты на него кидаться не будешь!

Король только кивнул. Сил на сопротивление не осталось. Старуха пошарилась на полках, и вынула квадратную бутыль, заткнутую деревянной пробкой. Понюхав содержимое бутыли, одобрительно кивнула:

– Вот она! На семи травах! – щедрой рукой набулькала стакан и протянула Дагоберу: – пей! И не вздумай на мальчонку кидаться! Он тебе вреда не причинит!

Мужчина в три глотка опустошил стакан, ощутил, как огненный комок пробежал по пищеводу, ухнул в желудок, и растекся теплом по телу.

– Маська, выходи! – старуха стукнула в тонкую перегородку и откуда-то из темного угла вышел тощий подросток в рубахе с чужого плеча и потрепанных штанах. – Помоги, сынок, – попросила парнишку травница. – Вот этому охотничку надо бы ногу сломать, чтобы кости на место поставить!

Дагобер пьяненько хмыкнул. Тощий подросток будет ломать ногу взрослому мужчине? Больше они ничего подумать, сказать или сделать не успел! Потому что орал от боли, проклиная пацана и его род до десятого колена. А когда все кончилось, он увидел на ноге лубок из аккуратно оструганных дощечек и старуху, затягивающую последний узелок.

– Ох и здоров ты орать, Ваше Величество! – язвительно сказала она, собирая под платок выпавшие седые пряди.

– Как? – только и сумел спросить Дагобер. Хмель из него выветрился, и он прекрасно понимал, что простой тощий подросток не смог бы сломать ему ногу, да еще держать, пока старуха составляла кости.

– Масик, – опять позвала травница. – Покажись нашему королю, только близко не подходи!

Юнец опять возник из темного угла, и неохотно начал трансформацию. Заострились уши, появились клыки, глаза налились алым цветом.

– Вампир? – с трудом сдержав инстинктивное желание запустить в подростка чем-нибудь тяжелым уточнил король. – Высший?

– А то сам не видишь, Твое Величество? – бабка устало выдохнула и добавила: – иди, Масик, я сама королю про тебя расскажу.

Полное имя «Масика» было Максимиллиан Адерштейн. Был он младшим сыном обедневшего дворянского рода.

– Отец его как принято у мелких рыцарей к сюзерену отправил, на учебу. А тот кровососом оказался, и мальчишка ему по вкусу пришелся. Сначала он его потихоньку пил, а потом однажды обратил. Родителям отписал, что парнишка умер, и запер его в комнатке, рядом со своими покоями. Готовил к чему-то. Да только сын рыцаря не хотел ни людей пить, ни пешкой служить. Сбежал. До меня добрался уже едва живой, – неспешно рассказывала старуха, накрывая на стол.

Король слушал, но при этом взгляд не мог отвести от нехитрой снеди – тушеные в горшке прошлогодние овощи со свежей зеленью и салом, да птичьи яйца, испеченные в золе. Хлеба у травницы не было, зато нашлось печенье.