Рождение богов II. Иллюстрированный роман - [54]

— Да. И всадника, и лошадь можно одеть в броню. Нужно не просто дать воину поножи и шлем с тораксом, нужно надеть на него доспех из железных пластин, закрывающий все тело. Тогда он станет практически неуязвим. Пешим строем в таком виде воевать невозможно — слишком тяжелый получается доспех, но верхом на лошади такой воин снесет все преграды. Седло со стременем здесь играют самую важную роль, без них тяжеловооруженный боец не удержится…

— Полагаешь, так можно разбить даже спартанскую фалангу? — недоверчиво спросил Алкивиад.

— А какая разница? Люди — они везде люди. Хотя… тут, конечно, не все так просто… — Леша поспешил охладить пыл юноши. — Во-первых, лошадь тоже необходимо одеть в доспех, иначе ее сразу же выбьют из-под всадника. А во-вторых, эту лошадь нужно где-то взять…

— Что ты имеешь в виду? В Фессалии или той же Македонии — лошадей сколько угодно.

— Боюсь, тяжеловооруженного всадника в доспехах такие лошади не выдержат. Слишком маленькие.

— Маленькие?

— Да… В стране, где… В нашей стране для этих целей вывели особых лошадей — очень больших и сильных. В холке они достигали роста взрослого человека. Ну, и тренировать их нужно долго.

Алкивиад пренебрежительно отмахнулся:

— Найдем… Не здесь, так в Персии или Скифии… Ты, кстати, разве не из тех краев?

— Нет… не совсем, — с заминкой ответил Леша, но Алкивиад уже не слушал. Он задумчиво шевелил губами, загибая пальцы на руке.

— Это сколько же такие доспехи будут стоить? — пробормотал он наконец.

— Очень дорого, — подтвердил Алексей. — Но можно что-нибудь придумать. Если производить их массово по одному образцу, то можно снизить стоимость… А если еще и начать железо добывать в больших количествах…

Алкивиад закатил глаза:

— Клянусь богами, никогда не встречал такого нудного и мелочного слугу!

Леша замолчал.

Алкивиад потерял к нему интерес и начал обсуждать перспективы взятия Олинфа с Формионом.

Леша посидел еще немного в симпосионе, но никто больше не заговаривал с ним. Он вдруг почувствовал навалившуюся усталость: глаза слипались, тело ломило. Он поднялся, благодарно кивнул Фрине и вышел из пиршественного зала. Проходя мимо лестницы, ведущей в гинекей к покоям Пандоры, Леша на мгновение замер, вспомнив, как вломился к ней в тот вечер, когда гетера опоила его. Его сердце забилось чаще. Он тряхнул головой, отгоняя наваждение, и отправился спать.

Глава 34

Пандора стояла возле алтаря, умасливая Сотера драгоценным даром из священной оливковой рощи, доставшимся ей в награду за победу в состязаниях. Она давно мечтала воздать богу такие почести. Ей казалось, что Зевс не сможет отвергнуть подобный дар и защитит отца, о котором до сих пор не было никаких вестей. Девушка пыталась сосредоточиться на обряде, но мысли предательски разбегались.

У нее из головы никак не шла вчерашняя сцена с Алкивиадом. Если бы отец был рядом, он бы защитил ее и не допустил подобного. Она словно до сих пор чувствовала горячие руки Алкивиада на своих плечах. Его близкий взгляд и манящие тонкие губы. В какой-то момент ей пронзительно захотелось ни о чем не думать, а просто сдаться, покориться его воле, страсти и желанию. Возможно, так бы и случилось, если бы не его ехидный намек на Алексиуса, придавший ей сил побороть чары настойчивого аристократа. Такой намек был непозволительной наглостью, и Алкивиад получил по заслугам.

А может, дело в том вопросе, который и спровоцировал эту сцену? Она спросила Алкивиада, что бы он сделал, если бы волей случая она стала его рабыней. Этот вопрос явно развеселил и воодушевил юношу, подтолкнув его к столь энергичным действиям. Но его ответ… В тот момент она пропустила его мимо ушей, но сейчас он предательски всплыл в ее памяти. Да… Алкивиаду даже не пришла бы в голову мысль освободить ее! Он был убежден, что такие совпадения — это воля богов: всемогущего Зевса и равнодушных Мойр.

А вдруг все это — наказание ей? Ведь тогда в Македонии она знала, что поступает дурно, противясь судьбе… Она дала обещание, дала клятву богам, клятву себе и ему… Пусть даже он и не знает об этом… Прежде чем у нее появится возможность исполнить предначертанное и явленное в пророчестве, она должна отдать все долги… Интересно, а что бы сказал по этому поводу тот, кто не верит в судьбу и отрицает волю богов?

Пандора на мгновение задумалась, и тут же ее окатило волной холодного понимания. Ясного, язвительного и ядовито-кощунственного, как и все его слова. Он бы сказал, что человек всегда ищет оправдания своим желаниям, выдавая их за божественную волю. Она почувствовала отвращение — то ли к себе, то ли к нему, то ли к судьбе, поставившей ее в такое нелепое и страшное положение. Нет! Так думать нельзя! Если кто-то отвергает волю богов, то вовсе не значит, что боги не управляют человеческими судьбами…

Ее размышления прервал скрип калитки. Пандора резко обернулась, и сердце ее болезненно сжалось. Вот и он… Легок на помине… Алексиус, виновато улыбаясь подошел к алтарю. Быстро и как-то равнодушно отдал богам причитающееся и повернулся к ней.

— Доброе утро, госпожа! — взгляд Алексиуса упал на расписной лекиф с маслом подле алтаря. — Твоя награда? Прекрасный сосуд! Ты позволишь?