Рождение богов II. Иллюстрированный роман - [32]

Алкивиад говорил холодно и жестко. Пандоре на мгновение стало жутко. Но, может, именно так рассуждали настоящие герои прошлого? Ахилл, надругавшийся над телом Гектора, Одиссей, расстрелявшийиз лука обнаглевших женихов… Разве они испытывали жалость? Они были в своем праве: праве героя, праве сильного, праве любимца богов. Алкивиад стоял рядом и с равнодушной холодной улыбкой смотрел на серую человеческую массу. Гордый, красивый и сильный, как великие герои древности.

Слова давнего пророчества снова всплыли в памяти девушки: «Доблестный муж, что Афины спасет…» По ее спине побежали мурашки. Пандора отвернулась и торопливо пошла назад в лагерь. Но около требушетов невольно замерла. Она долго стояла, разглядывая зловещие механизмы. Потом коснулась пальцами толстых ошкуренных бревен и изумленно тряхнула головой. Эти махины походили на выстроенных в ряд титанов, готовых низвергнуть в Тартар всех непокорных. Было в них что-то жуткое, нечеловеческое. Люди не должны использовать такое оружие против других людей. Ведь недаром боги покарали Одиссея за его хитроумное изобретение. А эти чудовищные механизмы гораздо страшнее и опаснее деревянного коня. Пандора снова вспомнила пророчество и испуганно зажмурилась, взмолившись о защите Громовержцу.

2

— Проходи, госпожа, — Алкивиад почтительно отворил дверь, пропуская Пандору вперед.

С замиранием сердца девушка вошла в пустой дом. Внутри царил идеальный порядок, словно хозяева покинули его только что и вот-вот вернутся домой.

— Стратег очень высоко оценил твои заслуги, госпожа. В награду за твой подвиг…

— Подвиг? — с усмешкой переспросила девушка.

Алкивиад тут же нашелся:

— Я не знаю ни одной благородной афинской девушки, способной в одиночку, ночью на лошади проскакать такое расстояние, передать донесение, спасти людей…

С отстраненным безразличием слушая похвалы Алкивиада, Пандора прошла через большой атриум и вышла в уютный перистильный дворик, в центре которого стоял домашний алтарь из желтого песчаника.

— Кстати… Прости мое любопытство, где ты научились ездить верхом?

Не глядя на Алкивиада, девушка приблизилась к алтарю и прижала ладони к холодным каменным граням.

— Когда я была рабыней… мой хозяин очень любил прогулки на лошадях.

По лицу Алкивиада скользнула досада, и он сменил тему:

— Тебе нравится дом?

— Очень уютно…

— Как афинской гражданке и герои… гхм… мужественной девушке, оказавшей неоценимую услугу афинским солдатам, наш командир выделил тебе для проживания этот дом. Всё находящееся здесь имущество также поступает в твое распоряжение. Весной, когда начнется навигация, ты отправишься домой. А пока… Я постараюсь добиться, чтобы тебе выделили парочку слуг.

— Кажется, у меня есть один слуга… Кстати, я не знаю… все ли с ним в порядке?

— Алексиус? — без надобности уточнил Алкивиад. — С ним все хорошо. Когда наши солдаты вошли в Сану, он был в числе защитников гарнизона. Я понимаю, что он твой слуга, но сейчас он числится в войске как государственный раб. К тому же тебе, наверное, здесь нужны служанки, а не слуги…

— В Афинах он был под защитой нашего очага.

— Понимаю… Но не переживай. Алексиус приписан к нашему отряду, а мы будем располагаться в соседнем доме, так что в случае надобности он будет в твоем распоряжении.

— А где будет жить госпожа Фрина?

— Гетера? Не знаю… Она не афинская гражданка. Сомневаюсь, что в Потидее для нее найдется свободный дом. Но у нее арендован дом в Сане. Останется там…

— После всего, что случилось? Ведь она помогла нашим солдатам!

— Это ты помогла нашим солдатам, а она просто оказалась поблизости.

— Но жители Саны… Как они будут относиться к ней?

Алкивиад осклабился:

— Ей не привыкать!

Пандора обвела глазами длинную колоннаду, окружающую перистиль:

— Боюсь, что этот дом слишком велик для меня одной… Я буду благодарна, если ты пригласишь госпожу Фрину переехать в этот дом.

— Но… Госпожа Пандора… Жить в одном доме с гетерой…

— Ты же сам привел меня к ней в Сане! Что изменилось?

Алкивиад замялся:

— Да, привел… Но это был другой город, и у нас не было другого выбора. А здесь… На виду у всего афинского войска… Тебя могут не понять! И… что сказал бы твой отец?

— Мой отец сказал бы, что за добро следует платить добром!

Алкивиад пристально посмотрел на Пандору, затем неожиданно взял ее руку, сделал шаг и оказался с девушкой лицом к лицу.

— А что скажет твой будущий муж? — вкрадчиво спросил он.

Пандора остро почувствовала пугающую раздвоенность. Первым ее желанием было оттолкнуть юношу. Но его порывистость, напор, его пронзительно голубые глаза, сильная, уверенная рука, сжимающая ее ладонь… Она на мгновение оцепенела. Такая близость пугала, но было в ней что-то бесстыдно соблазнительное и притягательное. Наконец она собралась и выразительно посмотрела на свою ладонь, которую Алкивиад продолжал тянуть к себе.

— Полагаю, это следует спросить у него, — она высвободила руку и сделала шаг назад.

— Уверен, что ему бы это не понравилось! — продолжал напирать Алкивиад.

— Тогда ему следует подыскать себе более подходящую жену, которая никогда не попадала в плен, не жила в одном доме с гетерой, не носилась на лошади по ночным дорогам в одиночку!