Рождение бабушки. Когда дочка становится мамой - [23]

Нири, не сводившая глаз с Рут, беззвучно вздыхает и выпрямляется.

– Сегодня вы подошли к нашей теме, обратившись к рассказам о бабушках, которые у вас были или которых у вас не было. Похоже, что в настоящее время вы обращаетесь к этим воспоминаниям для того, чтобы определить для себя, какими бабушками хотите (или не хотите) быть вы сами. Мысленно возвращаясь назад, в детство, и рассказывая друг другу о бабушках, которых вы знали, вы, в принципе, составляете обобщающую характеристику, словно актер, изучающий все доступные ему материалы в процессе подготовки к новой роли. Возможно, вы спрашиваете себя, сможете ли вы быть такими бабушками, достаточно ли у вас необходимых «способностей».

Элла, которая слушала всех с большим вниманием, использует наступившую после слов Нири паузу и задумчиво произносит:

– Когда говорят о бабушках, я вспоминаю Рахель, бабушку моей лучшей подруги Оры. С тех пор как умерла моя мама – мне было тринадцать, когда это случилось, – я проводила у них массу времени; можно сказать, я выросла в их семье. Какая бабушка была у Оры! Я никогда не забуду, как однажды они пошли гулять – Ора и вся ее семья, в том числе и бабушка, – и я тоже присоединилась к ним. Мы гуляли по центру города; это было в субботу, и мы шли туда пешком. Нам купили мороженое, мы были счастливы! И вдруг я увидела в витрине магазина игрушек набор для рисования. Чего только там не было: фломастеры, карандаши, акварель, гуашь и даже кисточки и альбом. Я помню, как стояла там как загипнотизированная. Как я хотела такую коробку! – Элла сильно, до побеления сжимает переплетенные пальцы. – Хотела, но не произнесла ни слова!

Элла переводит взгляд на Нири.

– Примерно через месяц был мой день рождения. Ора пригласила меня к ним домой; я помню, она была в приподнятом настроении; ей было очень важно, чтобы я пришла. И там меня ожидал подарок: тот самый набор красок! Его купила ее бабушка. Я была так рада! Я этого никогда не забуду. Даже сейчас, когда я вам это рассказываю, у меня мороз по коже.

Она зябко передергивает плечами, поправляет накинутую на них шаль и выпрямляется.

– Как она заметила?! Она действительно была необыкновенная женщина; и, когда она умерла, я переживала, будто потеряла свою родную бабушку. С тех пор, – продолжает Элла еле слышно, – я всегда знала, что и я буду такой же. Что и я буду прислушиваться к желаниям моего внука и даже стараться их предугадать, и, конечно, выполнять. Потому что у бабушек есть особый глаз, и широкое сердце, и готовность баловать. Есть любовь, которую они хранят специально для внуков; и это совершенно иначе, чем с детьми. Да и к тому же у нас есть для них свободное время.

– Точно так ведет себя моя мама со своими внуками, – говорит Клодин. – Она всегда говорила нам, ее детям: «Вы – скорлупка от ореха, а вот ваши дети – ядрышки».

Това хихикает от неожиданности, когда слышит это сравнение; и Клодин, улыбаясь, обращается к ней:

– Да, мы – скорлупа от ореха! Мы никогда не могли понять, как такое может быть: ведь для нас дети – это самое дорогое в жизни. Зато теперь – и я еще по-настоящему не знаю, что это, – он ведь все еще внутри – я уже чувствую, насколько моя мама права, потому что я вижу, как я его жду… как не знаю чего. Это ни на что не похоже, я никогда такого не испытывала. Когда моя мама звонит узнать, что слышно, она не спрашивает меня, как я себя чувствую, а сразу спрашивает о внуках, о каждом, не забывает никого. Эта любовь – особенная. Так что только оттого, с каким чувством я его жду, я уже могу вам сказать, что внуки – это совсем другое дело.

Това по-прежнему смотрит на раскрасневшуюся от возбуждения Клодин.

– Дочка – это не внучка, а бабушка – не мать. Та же самая женщина может по-разному вести себя со своими детьми и внуками. К примеру, моя мама. Она человек очень требовательный и, я бы сказала, черствый. У нее немецкий педантичный характер; находиться рядом с таким человеком совсем нелегко. И несмотря на это, моя дочка к ней очень привязана и очень ее любит. Так казалось бы, живи и радуйся, но – нет, ей постоянно что-то мешает. Недавно она пришла ко мне с новыми претензиями: как это Ширли позволяет себе рожать от него детей, не поженившись?

Она переводит дух и поясняет:

– Они решили не жениться. Мне это тоже мешает, но я не говорю ни слова. Может, потому что мои отношения с отцом Ширли не могут служить для нее примером удачного брачного союза. В любом случае я не пыталась на них как-то повлиять; это они должны решить сами. Короче, когда мама мне это сказала, я подумала, – Това повышает голос и переводит взгляд на Нири, – она знает ее парня и хорошо к нему относится; там уже есть ребенок в животе, так зачем вообще, об этом говорить?! Где ее логика? Мне тяжело ее понять. Но в основном она намного мягче по отношению к моей дочке, чем ко мне. Даже сейчас. С Ширли она совсем другой человек. Кстати, мне иногда кажется, что мой папа должен был сделаться больным и беспомощным для того, чтобы она до него дотронулась. Зато теперь она преданно за ним ухаживает; она всегда делает то, что положено.

Това тяжело вздыхает.