Розеттский ключ - [5]

Однако пара матросов упорно не желала смириться со своими проигрышами.

— У тебя какая-то дьявольская удача, — сердито бросил здоровенный краснощекий моряк, недаром прозванный Большим Недом, хмуро пересчитывая оставшуюся у него мелочь.

— Или ангельская, — возразили. — Твоя игра была мастерской, приятель, но провидение, видимо, улыбнулось мне в эту длинную ночь.

Я осклабился со всей любезностью, приписываемой мне Смитом, и постарался подавить зевок.

— Никому не может везти с таким завидным постоянством.

Я пожал плечами.

— Только тем, кто быстро соображает.

— Я хочу, чтобы ты сыграл со мной в кости, — заявил этот красномундирник,[5] прищурившись и скривившись, будто извилистая александрийская улочка. — Вот тогда и проверим, не отвернется ли от тебя удача.

— Разумный человек, мой любезный моряк, в частности, не станет проверять свою удачу на чужих костях. Кости являются дьявольской игрушкой.

— Ты не желаешь дать нам шанс отыграться?

— Просто мне хватает карточных игр, а вы можете сами продолжать играть в ваши кости.

— Ну тогда понятное дело, этот американец слегка трусоват, — язвительно заметил приятель здоровенного моряка, приземистый и задиристый парень, прозванный Малышом Томом. — Да еще жадничает, опасаясь, что два честных матроса могут выиграть у него.

Если размерами Нед походил на небольшую лошадь, то Том выглядел как мелкий бульдог.

Меня посетило тревожное предчувствие. Остальные моряки следили за нашим разговором с нарастающим интересом, поскольку не задумывались о продолжении игры для возвращения своих денег.

— Напротив, господа, мы все доблестно сражались в карты целую ночь. К сожалению, вы проиграли, хотя я уверен, что вы играли прекрасно, меня даже восхитило ваше упорство, но, вероятно, при случае вам стоит позаниматься математикой. Каждый человек добивается успеха своим умом.

— Чем позаниматься? — переспросил Большой Нед.

— По-моему, он имел в виду, что хитроумно облапошил нас, — выдал свое толкование Малыш Том.

— Бросьте, в данном случае нечего и говорить о каком-то обмане.

— И все же наши матросы сомневаются в вашей честности, Гейдж, — с неприятным для меня воодушевлением заметил один лейтенант, кошелек которого я облегчил на пять шиллингов. — Говорят, вы меткий стрелок и умело сражались с лягушатниками. Конечно, вы не позволите красномундирникам подвергнуть сомнению вашу репутацию.

— Разумеется, не позволю, но мы все знаем, что игра была честной и…

Большой Нед громыхнул кулаком по столу, и пара игральных костей, точно две блохи, спрыгнула с его громадной ладони.

— Позволь нам отыграть наши деньги в эти кости, или тебе придется встретиться со мной в полдень на шкафуте, — прорычал он с улыбочкой на редкость противной и притворной.

Очевидно, этот здоровяк не привык проигрывать.

— К тому времени мы будем уже в Яффе, — попытался увильнуть я.

— Тем больше у нас будет свободного времени для выяснения отношений.

Что ж. Быстро осознав, что мне предстоит сделать, я встал из-за стола.

— Ладно, пожалуй, нужно преподать тебе урок. Встретимся в полдень.

Игроки одобрительно загомонили. Новость о предстоящей драке долетела с носа до кормы «Дейнджерса» лишь чуть медленнее, чем слух о романтическом рандеву мог бы пролететь по всему революционному Парижу. Моряки предвкушали, что их ждет зрелищный кулачный поединок, в котором Большой Нед изрядно намнет мне бока, заставив поплатиться за каждый выигранный пенни. А потом я взмолюсь о пощаде, пообещав отдать весь выигрыш. Желая выкинуть из головы слишком яркие картины этого малоприятного будущего, я поднялся на квартердек, решив глянуть на приближающиеся берега Яффы в новую подзорную трубу.

Настроив это отличное карманное оптическое устройство, я увидел, как маячит на равнинном туманном берегу главный порт Палестины, пока не ведая о будущем его завоевании Наполеоном. На вершине холма за крепостными стенами высились башни и минареты, а на склонах теснились жилые кварталы, спускаясь к подножию террасами домов с куполообразными крышами. В окрестностях зеленели апельсиновые и пальмовые рощи, переходящие в золотистые поля и бурые пастбища. В амбразурах чернели жерла орудий, и, хотя до городской гавани оставалось еще более двух миль, до нас уже доносились завывания муэдзинов, призывающих правоверных на молитву.

В Париже мне доводилось пробовать привезенные из Яффы апельсины, знаменитые своей толстой кожурой, которая позволяла транспортировать их в Европу. Этот процветающий город окружали такие обширные фруктовые сады, что он выглядел как замок посреди лесных угодий. Турецкие флаги трепетали на теплом осеннем ветру, на заборах висели красочные ковры, а запах топящихся углем печей доносился уже до нашей палубы. При подходе к берегу обнаружились коварные рифы, заметные по светлым участкам на водной поверхности, а чуть дальше темнела небольшая гавань, заполненная одномачтовыми арабскими суденышками и фелюгами. Как и прочие большие корабли, мы бросили якорь, не подходя к берегу. Стайка арабских лихтеров тут же направилась в нашу сторону в надежде на нечаянный заработок, и я приготовился к отъезду.

Но до того, конечно, надо быстренько разобраться с этим несчастным моряком.