Розарий - [3]

Перепугавшись, я вскочила и огляделась. Шепот не прекратился, он звучал так же сердито и резко, но словно бы доносясь издалека — точно так же, как во сне Фрэнка. И представьте себе, несмотря на страх, у меня хватило духа попытаться установить, откуда исходит голос. Наверное, это звучит полнейшей нелепицей, но вышло, что громче всего он звучал, когда я прикладывала ухо к старому столбу, возле которого стояла скамья. Я настолько уверилась в этом, что достала из рабочей корзинки ножницы и сделала на столбе несколько отметин, стараясь, чтобы они вышли как можно глубже. Теперь уж и сама не знаю, зачем мне это понадобилось… Кстати, вот столб: не тот ли самый? Вполне возможно, царапины на нем впрочем, теперь разве вспомнишь. Во всяком случае, выглядит он очень похожим. Проведав, что мы с Фрэнком чего-то напугались в беседке, мой отец как-то раз вечерком сходил туда, и вскорости беседку снесли. Мне запомнился обрывок разговора отца с одним стариком, частенько выполнявшим в усадьбе разовые работы.

— Неужто вы не боитесь, сэр? — сказал поденщик. — Он ведь крепко сидит там, а потревожишь, так неровен час еще и выберется.

Я, конечно, спросила отца, кто это «он», но вразумительного ответа так и не получила, наверное, потому, что была слишком маленькой для правдивого ответа. Возможно, позднее отец или матушка рассказали бы мне больше, но, как вы знаете, они умерли, когда мы с Фрэнком еще не выросли. Должна признаться, эта история всегда казалась мне странной, и я не упускала случая расспросить на сей счет деревенских старожилов, но те либо ничего не знали, либо не хотели рассказывать. Боже мой, как я, наверное, наскучила вам своими детскими воспоминаниями! Но эта беседка и вправду довольно долго волновала мое воображение. Можете себе представить, какие истории рождаются после подобных случаев в детских головках. Однако, дорогая миссис Анструтер, не пора ли мне идти. Надеюсь, этой зимой мы встретимся в городе.

К вечеру, в соответствии с распоряжениями хозяйки, скамьи были убраны и столб выкорчеван. Как всем известно, погода в конце лета коварна: миссис Коллинз даже пришлось поднести своему мужу за обедом бренди, ибо он так сильно простудился, что было неясно, сможет ли завтра продолжить работу.

Утро миссис Анструтер встретила в скверном расположении духа поскольку не сомневалась, что в парк забрались бродяги.

— И еще, Джордж, — сердито сказала она мужу, — как только появится Коллинз, скажи, чтобы он предпринял что-нибудь насчет сов. Это несносно, я никогда не слышала ничего подобного. Одна всю ночь кричала у меня под самым окном: хорошо еще, оно было закрыто. Залети птица внутрь, я бы, наверное, сошла с ума. Судя по крику, она здоровенная. А ты не слышал? Ну конечно, тебя как всегда из пушки не разбудишь. Но тем не менее, Джордж, ты тоже не выглядишь хорошо выспавшимся.

— Спать-то я спал, дорогая, но знала бы ты, какие сны мне снились. Мне и по сию пору не по себе: не будь здесь так солнечно и светло, я не решился бы вспоминать все это даже сейчас.

— Хм, Джордж, должна сказать, что это на тебя не похоже. Не иначе как наши с тобой ночные тревоги одного свойства — если только ты не съел вчера в своем гольф-клубе какую-нибудь гадость.

— Я в рот не брал ничего, кроме чашки чая и бутерброда. А сон… сон был сумбурным, но сейчас мне хотелось бы сложить все обрывки воедино. Послушай, Мэри, я начну рассказ, но если стану тебя утомлять…

— Джордж, я послушать про твой сон, а когда мне это наскучит — скажу сама. Начинай, не тяни.

— Хорошо. Прежде всего скажу, что этот сон мало походил на другие ночные кошмары, прежде всего потому, что на всем его протяжении я практически никого из говоривших со мной или касавшихся меня, но при этом имело место ощущение полнейшей реальности происходящего. Так вот, поначалу я сидел… нет, беспокойно мерил шагами комнату со старомодной панельной обшивкой. Помню, там был камин, и в нем горел ворох бумаг, и что-то меня весьма тревожило. Да, был там и другой человек, наверное слуга, ибо я велел ему поскорее подавать лошадей, а сам стал с нетерпением ждать. Но тут внизу раздались шаги, зазвенели на каменных плитах шпоры и какие-то люди стали подниматься по лестнице. Потом дверь открылась, и случилось то, чего я ожидал…

— Что именно?

— Ну, об этом не расскажешь, сон ведь не явь. Какое-то потрясение, сильное, но совершенно не запомнившееся. Знаешь, как оно бывает в кошмарах: или ты проснешься, или все провалится во мрак. Примерно так со мной и случилось. Ну а потом я оказался в просторном помещении с темными панелями, где находились люди, и по всему получалось, что…

— Что ты предстал перед судом, так?

— Бог мой, именно так! Да, Мэри, но ты-то откуда знаешь? Неужто и тебе снилось то же самое? Очень странно!

— Мне вообще ничего не снилось, поскольку я почти не спала. Но продолжай, Джордж, сначала твой рассказ, а потом уж мой.

— Да. Ну так вот, меня допрашивали перед лицом суда, и судя по моим ощущениям, дело грозило обернуться смертным приговором. Свидетельствовать в мою пользу было некому… и где-то там находился ужасный, злобный человек, настроенный враждебно и задававший отвратительные, предвзятые вопросы.