Розалина снимает сливки - [19]

Прежде чем она успела ответить, Ален вернулся к своей мысли.

– В любом случае у этой Джози, жены викария, вся работа состоит в том, чтобы расставлять цветы да не давать опадать бисквиту на приходских собраниях. Этот конкурс, по сути, для нее все. Он – кульминация ее карьеры. Для тебя, меня и Клаудии это испытание, но совершенно не обязательное.

Ладно. Не время говорить ему, что она бросила университет. И что ближе всего к Малави была, когда родители возили ее на каникулы во Флоренцию.

– А еще есть Рики, – его глаза озорно сверкнули, – который явно думал, что подает заявку на «Остров любви».

Несмотря на все, Розалина засмеялась.

– А ты язвительный, знаешь об этом?

– Да, только никому не рассказывай. Я веду себя так только с теми, кто мне нравится.

Она одарила его лукавой улыбкой.

– Ну надо же, сколько у тебя секретов.

– Ты так считаешь? Тогда тебе придется найти какой-нибудь креативный способ выудить их из меня.

– Ну хорошо. – Примечательно, что ей стало немного лучше. Потому что, хоть она и не была полностью с ним откровенна, сейчас, когда они разговаривали, эта связь была… настоящей? Ведь правда? – Может, начнешь с того, что расскажешь, какой козырь у тебя припрятан в рукаве на завтра?

– Это не похоже на выуживание. Скорее на просьбу.

– Ты удивишься, как далеко я могу зайти прямыми вопросами. Так что давай. Испорти мне большой сюрприз.

– Когда ты так говоришь, начинает казаться, что я перестарался с рекламой.

– Ты отлил собственную форму для торта?

Он засмеялся.

– Нет, и я не знаю, чем бы мне это помогло.

– У тебя особая мука? Из пчелиного порошка и переработанных шезлонгов?

– Вообще-то она сделана из измельченного рога единорога и детских желаний.

– Я точно знаю, что рог единорога нельзя купить из-за «Закона о продаже товаров 1979 года». Что ты на самом деле задумал?

– Увы, – его голос принял тон насмешливого отчаяния, – ты меня подловила. Я использую простую муку, как обычный человек. И волнуюсь, что вот-вот тебе проговорюсь.

Розалина придвинулась ближе и дразняще улыбнулась.

– Тогда надо было все сразу мне рассказать, тебе не кажется? Ты научил мартышку делать французские меренги?

– Это нарушило бы «Закон об исчезающих видах 1973 года». – Он посмотрел на нее сверху вниз. Розалина не могла сказать точно, но ей показалось, что он покраснел. – Вообще-то я… Сам собирал мяту. И теперь, когда произношу это вслух, это звучит не как козырь в рукаве, а как будто я собрал травки в лесу.

– Ой, ты прав. Это и впрямь несколько разочаровывает.

– И чья это вина? – спросил он, улыбаясь сквозь блики уходящего солнечного света.

– Ты хочешь, чтобы я еще и это попыталась угадать?

Он наклонился к ней.

– Наверно, я лучше…

– Напитки в баре! – крикнула Анвита с расстояния, которое не требовало крика. – Вы идете?

– Не знаю. – Розалина подняла глаза на Алена. – Идем?

– Я бы с радостью, – сказал он, – но подъем в четыре утра берет свое. Ты не сочтешь меня ужасно скучным, если я лягу пораньше?

– А ты останешься, если я скажу «да»?

– Я бы попытался, но потом бы заснул у тебя на плече, и ты все равно сочла бы меня ужасно скучным. – Он еще раз поцеловал ее в щеку. – Увидимся завтра, Розалина-эм-Палмер. Приятного вечера.

Она наблюдала, как он удаляется в сторону коттеджа. Он поступил по-взрослому разумно, и Розалине, наверно, следовало поступить так же. К сожалению, она достигла той стадии усталости, которая ощущалась как беспокойство, и ей не хотелось лежать в постели, бессмысленно волнуясь о завтрашнем дне.

– Ты идешь? – крикнула Анвита все с того же расстояния, с которого кричать не обязательно.

– Дай мне десять минут. Мне просто нужно… – Розалина хотела сказать «позвонить дочке», но Ален все еще был на расстоянии вытянутой руки, и хотя ей нужно было когда-нибудь сказать ему правду, кричать об этом не стоило.

Чувствуя себя гораздо двуличнее, чем хотелось бы, она поспешила к Анвите, которая наблюдала за уходом Алена.

– Это с ним ты заблудилась вчера вечером?

– Ну да, – скромно ответила Розалина. Как будто то, что она застряла на вокзале с Аленом, хоть как-то отражало ее вкус относительно людей, с которыми можно застрять на вокзале.

– Повезло.

– Спасибо.

Не так уж повезло, если учитывать, что он по-прежнему считал ее сексуальной студенткой-медиком, которая путешествует по миру.

– Конечно, я бы не назвала его горячим красавчиком, – продолжила Анвита, – но точно теплым.

– Я – мама с полной занятостью. «Теплый» мужчина – это, наверное, все, на что я могу надеяться.

– Не продавай себя дешево. У тебя могут быть красавчики любой температуры, какой ты захочешь. Это одно из преимуществ современной независимой женщины.

Честно говоря, Розалине для разнообразия не помешало бы почувствовать себя более современной и независимой. Из-за алиментов от отца Амели – оскорбительно малой суммы пособия, на которое она имела право, и нерегулярных подачек родителей она была болезненно зависима от других людей. Но при этом, как ни странно, была полностью самостоятельной, когда дело касалось важных вещей.

– Ну, прежде всего я хочу быть современной независимой женщиной, которая победит в конкурсе выпечки.

– А разве ты не можешь быть современной независимой женщиной, которая победит в конкурсе выпечки и попутно закусит бутербродиком с мужчинкой? – спросила Анвита.