Роза ветров - [48]
— Он сроду за всех. Он такой! — крикнул кто-то, и зал захохотал.
— У него во дворе целая ферма!
— Жена от жиру днями в озере просиживает. Боится растопиться: жарко ей.
— Вы мою жену не трогайте. Она хворая, — огрызнулся Ермолай. — Справку от фершала имеет.
— А ты почто в колхоз-то сроду сена не заготовлял, а только для своего стада?
— Вы чего мне глотку затыкаете? Инициативу глушите? Никогда наша бригада таким манером сено не заготовляла, и все с кормами жили.
— Только колхозная скотинушка газеты читала! — раздался тот же голос, и на сцену вышла Акулина Егоровна.
— Я, Павел Николаевич, сейчас все обскажу. Ты спрашиваешь: кто толчок дал? Да вот такие, как Ермолай! У него работа постоянная, он пасечник. Отвезет весной ульи в колок, а потом охраняет, то есть, значит, водку пьет да рыбу ловит. А меду-то нет. Сколько уж лет не пробовали… Ему мед и не нужен… Он лошадь личную держит, инвалидностью закрылся, как единоличник живет… Вот оттого ему все новое и не нравится, потому что он к старому неплохо присосался. А Василий Васильевич — дружок его. Тоже не супротив выпить да закусить. Вот он и сказал, что, мол, имеем право инициативу проявлять и никто нам не укажет. Может быть, Василий Васильевич и не подумавши сказал, а Ермолай зацепился и попер. Конечно, инициатива — дело хорошее, только если она против народа, так ее надо тут же глушить! Вот так!
В зале кричали, ругались. Павел едва успокоил разошедшихся не на шутку спорщиков.
— Плохо, товарищи, что шкурники могут повести за собой. Очень плохо. Если в атаке трус повернет обратно, его обычно стреляют. Здесь же получилось, что за трусом побежали все. Горько это. Мы все столько перенесли — подумать страшно! И так вот, по дешевке, раскидываться своими душами не годится.
Ермолай, вспотевший, взлохмаченный, выбежал из зала. Громыхнула дверь. Горохом посыпалась штукатурка.
Федор Левчук долго свыкался со своим новым положением. Раньше он боялся даже думать о каком-то выдвижении или росте. Его обычно приглашали на заседания, совещания, активы для того, чтобы сказать обидные слова: «На безобразия, творящиеся в торговле, равнодушно смотрит председатель сельпо товарищ Левчук. Позор вам, товарищ Левчук!» И он уезжал после этого на работу никому не нужный, забытый.
А тут все вышло по-иному. На отчетно-выборном собрании, где Федор Левчук был обычным приглашенным и не имел права голоса, встал Крутояров и сказал:
— Предлагаю избрать в состав правления председателя Рябиновского сельпо Федора Левчука. Он в прошлом был членом колхоза. Пусть и сейчас помогает колхозу от души. Как ваше мнение?
Крутоярова поддержали: «Стоящий мужик!», «Знаем!» И проголосовали за Федора единогласно.
Начались в жизни бывшего гвардии лейтенанта необычные дни. Много лет существовала для него небольшая контора, и в конторе сидел он со своим горем и сомнениями. Теперь стены кабинета раздвинулись, «заселились» разными людьми. Они говорили Федору правду и неправду, говорили ласково и враждебно, но для него вырисовывались очертания одной правды, за которую он стоял головой. Заступаясь за эту правду, он становился безжалостным, будто кто-то покушался на его жизнь.
Павел внимательно следил за работой Федора и радовался. Любые указания или просьбы колхозного правления Левчук старался выполнять с живинкой. Тщательно готовил он вопрос «О чести и совести колхозника». На старом, неоднократно покрашенном «Москвиче», прозванном рябиновцами «консервной банкой», Левчук изъездил весь колхоз, побывал во всех восьми бригадах, проверил, как выполняются решения правления, подготовил доклад, в котором нелицеприятно отзывался о работе Василия Васильевича Оглуздина.
— Он большую часть времени проводит на озере! — басил Федор Левчук. — Он, оказывается, и сенокос чуть не завалил, а потом кричал: «Безобразие! Запустили тут без меня работу!»
— Ты, Федор Леонтьевич, молодец! — сказал ему Павел. — Только так широко ставить вопрос пока, видимо, не надо. Рано. А вот наказать Оглуздина за плохую работу следует!
На очередном заседании правления Левчук докладывал результаты проверки деятельности бригад. Внешне неуклюжий, он говорил интересно, дельно, и все с большим вниманием слушали его. Василий Васильевич буравил Левчука взглядом.
— Получается у него, как у того мальчишки, — ораторствовал Левчук. — Сидит на завалинке, водит одним пальцем вокруг другого и поет: «Закручивай, закручивай, закручивай!» Услышала мать: «Цыц, пострел, нельзя!» И хлопец запевает: «Раскручивай, раскручивай, раскручивай!» Товарищ Оглуздин наподобие этого парнишки: шумит много, но только для отвода глаз. В самом же деле он не помогает правлению, а палки в колеса сует!
Левчук рассказал о попойках, устраиваемых Оглуздиным.
— Я думаю, — говорил Левчук, — таких не только на руководящей работе держать, но и из колхоза надо гнать. Потому что такие только обманывают нашу власть и чернят колхоз.
Все члены правления, в том числе и Светильников, высказались одинаково: «Из колхоза исключить, с работы снять».
Последним слово попросил Василий Васильевич:
— Мне оправдываться нечего, я виноватый. Но вы все тоже не очень-то шибко чисты. Мы знаем фактики и, когда надо будет, приведем их. А пока до свиданьица. Спасибочки за воспитанье! — Василий Васильевич двинулся к выходу.
Каждую весну здесь буйно цветет сирень. Склонившись над памятником, печально шепчутся тополя.Более двухсот героев погибли в селе Мокроусово Курганской области в дни гражданской войны. Среди них комиссар Первого Крестьянского Коммунистического полка «Красные орлы» Александр Алексеевич Юдин, командир второй бригады 29-й дивизии Николай Павлович Захаров и другие.Героической судьбе Александра Юдина — матроса-черноморца, человека большой души — посвящена эта книга.Автор книги, журналист М. Шушарин, выражает глубокую благодарность Ф. И. Голикову, бывшему пулеметчику полка «Красные орлы», ныне Маршалу Советского Союза, бывшему начальнику штаба полка, ныне полковнику в отставке Л. А. Дудину; свидетелям тех событий: А. П. Ильиных, И. М. Куликову, A. Д. Могильникову, И. Г. Скурихиной, П. А. Балину, B. Т. Зеленину, Г. И. Тройнину; работникам Курганского государственного и партийного архивов, работникам Одесского, Киевского, Свердловского, Пермского, Тюменского государственных архивов; родственникам А. А. Юдина — Л. Живцовой и Т. Сомовой — за помощь, которую они оказали при создании книги.
Героев повестей курганского прозаика Михаила Шушарина мы встречаем на крутых поворотах истории нашего государства — в пору становления Советской власти и в годы Великой Отечественной войны.Книга включает ранее изданную Южно-Уральским книжным издательством повесть «Родники», а также новую повесть «Солдаты и пахари», связанную с первой общими героями и являющуюся ее логическим завершением.
Автор, участник Великой Отечественной войны, бывший комсорг десантной роты, рассказывает о судьбах людей того «безусого» поколения, которое с оружием в руках сражалось за Родину.
Это наиболее полная книга самобытного ленинградского писателя Бориса Рощина. В ее основе две повести — «Открытая дверь» и «Не без добрых людей», уже получившие широкую известность. Действие повестей происходит в районной заготовительной конторе, где властвует директор, насаждающий среди рабочих пьянство, дабы легче было подчинять их своей воле. Здоровые силы коллектива, ярким представителем которых является бригадир грузчиков Антоныч, восстают против этого зла. В книгу также вошли повести «Тайна», «Во дворе кричала собака» и другие, а также рассказы о природе и животных.
Автор книг «Голубой дымок вигвама», «Компасу надо верить», «Комендант Черного озера» В. Степаненко в романе «Где ночует зимний ветер» рассказывает о выборе своего места в жизни вчерашней десятиклассницей Анфисой Аникушкиной, приехавшей работать в геологическую партию на Полярный Урал из Москвы. Много интересных людей встречает Анфиса в этот ответственный для нее период — людей разного жизненного опыта, разных профессий. В экспедиции она приобщается к труду, проходит через суровые испытания, познает настоящую дружбу, встречает свою любовь.
В книгу украинского прозаика Федора Непоменко входят новые повесть и рассказы. В повести «Во всей своей полынной горечи» рассказывается о трагической судьбе колхозного объездчика Прокопа Багния. Жить среди людей, быть перед ними ответственным за каждый свой поступок — нравственный закон жизни каждого человека, и забвение его приводит к моральному распаду личности — такова главная идея повести, действие которой происходит в украинской деревне шестидесятых годов.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Прозу Любови Заворотчевой отличает лиризм в изображении характеров сибиряков и особенно сибирячек, людей удивительной душевной красоты, нравственно цельных, щедрых на добро, и публицистическая острота постановки наболевших проблем Тюменщины, где сегодня патриархальный уклад жизни многонационального коренного населения переворочен бурным и порой беспощадным — к природе и вековечным традициям — вторжением нефтедобытчиков. Главная удача писательницы — выхваченные из глубинки женские образы и судьбы.