Роза в снегу - [5]

Эмма натянуто улыбнулась:

— Пожалуй, будет лучше, если ты подождешь у себя, Рита. Мне нужно кое о чем поговорить с отцом наедине.

Когда сестра вышла, она закрыла за ней дверь.

Обернувшись, Эмма обнаружила, что отец снова сел в кресло и овладел собой. Она плеснула бренди в бокал и подала ему.

— Я прошу извинения за твою сестру, — сказал он.

— Пожалуйста, отец…

— Мы испортили ее.

— Несомненно. Но она любит вас. Она была бы убита горем, если бы хоть на минуту подумала, что причинила вам неприятности или боль.

Уставившись в бокал, Кортни откинулся на спинку кресла. Голос его был встревоженным, когда он заговорил вновь:

— Я намеревался поговорить с тобой по поводу Шеридана после обсуждения дела с ним.

— Позвольте мне угадать, — сказала Эмма. — Зная репутацию Алана, уверена, он послал вас подальше.

Молчание отца говорило красноречивее слов.

Завиток темных волос выскользнул из узла на затылке. Эмма рассеянно запихнула его обратно, затем поправила очки и вздохнула.

— Итак? — с трудом выдавила она. — Что же он сказал?

— Неотесанный болван, — проворчал отец и отхлебнул бренди. — Спесивый выскочка. Жалкий неудачник. Как будто у него есть право желать чего-то лучшего. Я объяснил, что Бог наградил тебя острым умом.

— Мужчины редко считают острый ум достоинством женщины, отец. — Эмма натянуто рассмеялась. — Пожалуйста, продолжайте.

— Разумеется, пришлось затронуть вопрос о твоем неблагоприятном положении. Конечно, я сделал это как можно деликатнее, объяснив, что, учитывая происхождение Алана, едва ли с его стороны возможно порицание…

— И это не произвело на него впечатления? Скажите, отец, сколько вы ему предложили, чтобы сбыть меня и мою «ошибку» с рук?

— Ну-ну… — Лорд Кортни покраснел. — Думай, что говоришь.

— Все же будьте любезны сообщить, сколько я стою.

— Не имеет значения. Он отверг мое предложение. Сказал, что никакая сумма его не интересует. Тупоголовый осел. Воображает, будто стоит большего. Был бы благодарен, что хоть это предлагают…

Осознание только что произнесенного, словно кулак невидимки, ударило Роджера Кортни. Резко отставив бокал, он выругался и провел рукой по седеющим волосам.

— Черт побери, Эмма, не смотри на меня так. Ты знаешь, что я имел в виду.

Эмма повернулась к двери. Распахнув ее, она кликнула Джона и распорядилась заложить карету. Затем она направилась к лестнице, откуда Рита наблюдала за ней в крайней тревоге.

— Я собираюсь прогуляться, — сообщила ей Эмма.

— Прогуляться куда?

— В таверну «Луна и корона», разумеется.

Рита схватила ее за руку:

— Ты едешь к нему.

Выдернув руку, старшая сестра стала подниматься по лестнице.

— Но ты не можешь! Не должна! Что ты скажешь ему, Эмма?

Резко повернувшись и схватившись рукой за перила, Эмма пристально поглядела в бледное лицо сестры:

— Я, несомненно, передам ему покорнейшие извинения за отца. За то, что он показал себя таким ослом. За то, что унизил меня, но более всего за то, что подверг унижению невинное дитя, спящее наверху.

Эмма зашагала дальше. Войдя к себе и захлопнув дверь, она с трудом добрела до туалетного столика.

Опустившись на стул, девушка спрятала лицо в ладонях. Слезы потекли сами собой, она не могла сдержать их.

— Ну-ну, — послышался ласковый голос Дорис. — Что случилось с моей девочкой? Чем мама с папой так обидели малышку?

Эмма высморкалась в платок. Нет смысла снова растолковывать старой няне, чей ум давно затуманился, что мать Эммы умерла двенадцать лет назад, это лишь еще больше расстроит и собьет ее с толку.

— Можешь не говорить. — Дорис неприязненно выпятила губы. — Эта маленькая разбойница опять что-то натворила. Дрянная девчонка. Но ничего, не плачь, детка.

— Боюсь, на этот раз виновата не Рита, — отозвалась Эмма. Слегка повернувшись на стуле, она заглянула в потухшие глаза Дорис и попробовала успокоить нервное биение сердца. Отец действительно хотел отдать ее за Алана Шеридана. Как больно сознавать, что мужчина, которого она боготворила все эти годы, считает ее безобразной и к тому же беспутной. — Это из-за Алана Мердока… Из Шеридан-холла. Ты ведь помнишь его, Дорис?

Дорис призадумалась, затем лицо ее осветилось воспоминанием.

— А, да! Он влюблен в Риту, верно?

Эмма почувствовала, что ее лицо вспыхнуло.

— Ты ведь больше не мечтаешь о нем, правда, детка? — поинтересовалась Дорис. — Нехороший он, этот парень. Они с твоей сестрицей друг друга стоят, вот что я скажу.

Эмма долго молча смотрела в глаза старой женщины.

— Это было пять лет назад, — мягко проговорила она. — Я не интересовала его тогда, не интересую и сейчас. Как отец мог так смутить меня? И перед кем? Перед Аланом Шериданом? О боже, кто угодно, только не он!

— Ты такая милая, в тебе столько страсти и обаяния. Любой мужчина может гордиться знакомством с тобой.

Дорис повернула Эмму к зеркалу и начала вытаскивать шпильки. Старая няня так ловко и умело расчесала каштановые локоны своей любимицы, что они заблестели, как мех норки.

— Мне никогда не нравились желто-соломенные волосы твоей сестры. Они похожи на сено, вот что я скажу.

— Алан говорил Рите, что ее волосы похожи на солнечный свет.

— Ты пошла в отцовскую породу и лицом, и характером.