Роза в цепях - [45]

— Пойдем в дом, — сказал наконец Валерий. — Скоро гости соберутся.

Неторопливо шагая по мягкой дорожке, приятели продолжали беседу.

— Природа хранит свои тайны, — продолжал разговор Валерий. — Вокруг нас одни загадки, раскрыть которые мы не в силах. Только боги знают все.

Эней глядя куда-то вдаль, молча слушал друга.

— Каждое живое существо устроено по-особому. У кого-то есть крылья, другие же лишены этого; змея охраняет себя от врагов при помощи яда, кошка использует для этого когти. Да взгляни хотя бы на букс, — Валерий кивнул в сторону ближнего кустарника. — Он любит зной и жару, солнечные лучи только радость для него, а посади его вблизи морского берега, он вмиг засохнет, если только его слегка обрызгает Нептун из своей ладони. А розмарин? Он не выносит жаркого дня, он ищет прохладу и укрытие для себя. Посмотри, как этот вечнозеленый кустарник прячется в тени мраморных стен и колонн.

— Ты прав, Валерий. Я согласен с тобой, когда ты говоришь об окружающей тебя вечной природе. Но разве люди тоже не устроены по-разному?

— Посмотри вокруг! Там раба ведут в кандалах, чтобы отправить в каменоломни, откуда нет выхода. Лишь смерть избавит его от мучений. Тут господин бросает рабу со своего пиршественного стола слюнявые объедки, которые даже собака отказывается есть. Таких примеров можно приводить много и много. Ты сам мне рассказывал, как Деция Фабия, жена твоего дяди, обращается со своими рабами. Пытки и жестокие наказания рабов вошли в привычку, они стали так же необходимы, как глоток вина во время обеда.

Эней умолк. По его лицу было видно, что он сильно взволнован.

— Обрати внимание, друг, — ответил Валерий, — что с моими рабами я обращаюсь как с равными. Наказание редко практикуется в нашей семье. Мой отец не обидел по своей прихоти ни одного их них, — молодой господин кивком головы указал на рабов, очищавших парк от мусора.

— Я знаю, что ты не жесток с рабами. Без причины ты никого не накажешь. Но я говорю о другом.

— О чем же? — удивился Валерий. — Рабы нашей семьи довольны своей судьбой. Они одеты в добротную одежду, всегда накормлены. Лишь несколько из них умерло на моей памяти либо от болезней, либо от старости. А что я могу сделать еще? Я не в силах повлиять на своих знаемых, когда они плохо обращаются со своими слугами. Это их право. Мои пожелания мало что значат для тех, кому я высаэываю свое мнение.

Друзья стояли в портике, обвеваемые ветерком.

— Закончим наш разговор, — предложил вольноотпущенник. — Но еще не все сказано, друг мой.

— Хорошо. Как всегда ты утешил меня, Эней. А сейчас иди. Мне надо на время остаться наедине с собой. К ужину жду тебя, — молвил Валерий и, не сказав больше ни слова, вбежал в дом.

Вечерняя пирушка собрала на вилле Валерия шестерых молодых людей. Старшему из них не было двадцати трех, младшему исполнилось семнадцать. Юношам прислуживали рабыни в полупрозрачных туниках. На овальном столике перед ними стояли небольшие бутылочки с вином. От кроликов, лежавших в серебряных блюдах и приготовленных в специальных керамических сосудах, исходили аппетитные запахи. Молодые повесы возлежали на изящных ложах, повернув головы в сторону двух мимов, которые, потешно жестикулируя и корча рожи, играли сценку из жизни содержателей трактиров. Друзья Валерия от души смеялись, от восторга хлопали в ладоши, игриво подмигивая кому-нибудь из соседей. Юноши медленно потягивали вино, бросали короткие комплименты по поводу игры актеров. Эней полулежал на широкой скамье рядом с Валерием. Лишь улыбка на его лице да редкие хлопки за удачную шутку были отданы Энеем в награду потешавших гостей мимам. На террасе, где пировали приятели Валерия, горели факелы, бросавшие свет в надвигавшуюся темноту. Игра актеров окончилась. Настало время поделиться городскими слухами.

— Вы слышали, друзья мои, новость? Секст Полибий взял в жены свою племянницу. А ей еще не исполнилось и тринадцати, — юноша с острым подбородком и глубоко посаженными глазами говорил приглушенным голосом, словно боясь подслушивания разговора.

— Болтают, что этот Секст любит девчонок с еще не развившейся грудью. Встретил я как-то его на узкой улице, — рябой парень быстро подхватил реплику приятеля, — там и вдвоем не пройти, а он еще был окружен толпой рабов и клиентов. Куда они спешили, этого я не знаю, но только вот что, братцы: поздоровался я с ним и уже собирался идти своей дорогой, но гляжу — проходит мимо нас девчонка-рабыня, а рядом с ней идут три симпатичные девушки, — юноша облизал губы. — Так вот этот Секст своими поросячьими глазками прямо впился в девушку и приказал одному из своих рабов разузнать, кто ее хозяева. А на друмх рабынь он даже внимания не обратил.

— Собака этот Секст! Я и раньше презирал го, но после того, как услыхал, что он проделал со своей племянницей, этот ублюдок вообще превратился в животное, — высокий темноволосый юноша вступил в разговор. — Мой отец с ним еще и дружбу водит и уверяет меня, что это милый и добродушный человек. Я ему привожу примеры бесстыдства Секста, а он мне отвечает, что это клевета и ложь. Отец заявляет мне, что уже давно знаком с этим человеком, и что у него больше доверия к нему, чем к злым слухам, позорящим порядочного римлянина.