Роза - [30]

— Спасибо, — неуверенно ответила Лидия.

Хэнни представил дочери каждого из сидящих за столом и проговорил, обращаясь сразу ко всем:

— Шарлотта нечасто составляет нам компанию во время ужина, хотя мы всегда на это надеемся. Сними шляпу и посиди с нами.

— Я просто хотела увидеть этого твоего белого африканца, — заметила Шарлотта.

— Американца, — поправил ее Блэар.

— Но ведь свою репутацию вы приобрели в Африке, — возразила она. — Связи с рабами и женщинами-туземками — вот ведь чем вы известны, или не так? И как вы себя ощущаете под бременем такой славы? Чувствуете себя богом?

— Нет.

— Наверное, ваше обаяние таково, что действует только на чернокожих женщин.

— Возможно.

— Мистер Блэар действительно очень обаятелен, — неуверенно проговорила Лидия Роуленд.

— Вот как? — произнесла Шарлотта. — Надеюсь сама в этом убедиться.

— И многие другие тоже, — сухо поддержал ее Эрншоу.

— Значит, отец нанял вас, чтобы разузнать что-нибудь о Джоне Мэйпоуле. Поистине странное предложение, — продолжала Шарлотта.

— Шарлотта, скажи ему, чтобы он уезжал, — заявила леди Роуленд.

— Не сомневаюсь, Шарлотта хотела бы узнать, что же случилось с Мэйпоулом, — вмешался Хэнни. — В конце концов, он же был ее женихом.

— И остается, пока мне не станет известно о нем чего-либо иного, — заметила Шарлотта.

— Уверена, рано или поздно мы получим письмо от преподобного Мэйпоула, которое нам все объяснит. Держись, дорогая, — сказала Лидия Роуленд.

— Я это и делаю. Просто я привыкла держаться иначе, чем ты.

Лидия Роуленд заморгала, будто ее ударили по щеке, и впервые за вечер Блэар испытал к девушке некоторую симпатию. Конечно, она, скорее всего, обычная дура, но по сравнению с Шарлоттой Хэнни по крайней мере явно привлекательная. Ему мгновенно представилось все будущее Шарлотты: с губ ее никогда не сойдет высокомерная улыбка, взгляду ее глаз не суждено смягчиться, тело ее так и не сможет освободиться из-под гнета стиля, одежды и психологии, более подходящих для вечного траура. И хотя Шарлотта и опоздала к ужину, но подлинной хозяйкой Кеннелевого зала была, несомненно, она.

— Шарлотта, — обратился к ней Хэнни со своего конца стола, — мне кажется, твоя преданность Мэйпоулу растет тем сильнее, чем дольше он отсутствует.

— Или чем больше тебе это неприятно, — парировала она.

— Возможно, Блэар сумеет положить конец и тому и другому, — предположил Хэнни.

Шарлотта оценивающе посмотрела на Блэара, взгляд ее при этом преисполнился еще большей неприязни.

— Готовы на что угодно, лишь бы только вернуться в Африку?

— Да.

— Поздравляю, — обратилась она к отцу, — ты нашел именно того, кого искал. Надеюсь, Блэар, вы получите достаточное вознаграждение?

— Я тоже на это надеюсь.

— Ничего другого, кроме как надеяться, вам не остается, — заявила Шарлотта. — Мой отец похож на Сатурна, только он не пожирает всех своих детей. Он им предоставляет возможность расправиться друг с другом, а потом съедает победителя.

Лидия Роуленд испуганно прикрыла рот ладошкой.

Хэнни поднялся:

— Что ж, вечер сегодня был очень удачным.

Мужчины перешли в библиотеку, размерами нисколько не уступавшую библиотеке Королевского общества. Два этажа книжных полок и ящиков с картами и металлический балкон посредине как будто окаймляли стоявшие в центре комнаты стеклянные колпаки с заключенными под ними райскими птицами, столы-витрины с окаменелостями и метеоритами, камин из розового мрамора, письменный стол из черного дерева и глубокую, мягкую кожаную мебель. Блэар обратил внимание, что свет в библиотеке давали настенные газовые лампы, пламя в которых горело на удивление ровно. По-видимому, Кеннелевый зал был единственным во всем доме помещением, которое освещалось свечами.

— Женщины устроились в кабинете, надеюсь, им там будет удобно. — Хэнни разлил портвейн в заранее приготовленные рюмки, двигаясь при этом слева направо. — Имение «Хэнни-холл» отстраивалось на протяжении восьмисот лет, так что теперь это нечто поистине чудовищное. Из Готической галереи попадаешь прямо в бальный зал в стиле короля Георга. Выйдя из библиотеки времен Реставрации, натыкаешься на туалет с современным оборудованием. Мойка на кухне восходит еще ко временам «Черного Принца» [23]. Как мне жаль тех несчастных, кто там работает.

— Моя тетя там работает, — проговорил Феллоуз.

— Вот и отлично. За вашу тетушку, — предложил тост Хэнни.

— Благодарю вас, милорд, — отозвался Феллоуз.

Все выпили. Потом Блэар спросил:

— Вы хотите сказать, что в доме есть вторая библиотека?

— Да. Здесь раньше была часовня, — ответил Хэнни.

— Римско-католическая, — прошептал Чабб.

Хэнни показал на небольшой, написанный маслом портрет длинноволосого человека с серьгой в ухе, шею которого обрамлял пышный воротник елизаветинских времен:

— Хэнни всегда были истовыми католиками, и во все времена помогали прятаться и скрываться католическим священникам — повсюду, от этих мест и до самого севера Шотландии. Десятый граф Хэнни, которого вы видите на этом портрете, был жалким трусом, сменившим веру ради того, чтобы спасти собственную голову и свое имение, за что все его потомки будут ему вечно благодарны. После этого часовня стала постепенно приходить в упадок и разрушаться. С нее содрали свинцовую кровлю, крыша обрушилась, рамы окон повылетали. Поскольку она находилась на заднем дворе, то никто особенно не обращал на ее развал внимания. Я решил перестроить ее во что-нибудь полезное.