Роза с шипами - [16]

-- Кто-то сильно ненавидел эту вещь, - Роза указала на царапины, пересекающие корпус скрипки.

Я усмехнулся, вспомнив, что у Винсента для подобной ненависти были все основания. Он ненавидел Дебору, и не скрывал этого. Он испытывал неприязнь ко всем вещам, которые напоминали ему о ней. Как появились на инструменте эти изъяны? Скорее всего Винсенту хотелось уничтожить предмет, который был так ей дорог. Только вот скрипку исполосовать когтями гораздо легче, чем залечить уже нанесенные шрамы на коже. Изучив Винсента, я мог сказать, что даже мелкая месть для него предпочтительнее бездействия, но почему-то захотел проверить, как все было на самом деле. Я вложил ногти в полосы самых глубоких царапин и провел из сторону в сторону, будто заново соскабливая полировку. А затем быстрая ослепительная вспышка в мозгу. Я прикрыл веки, чтобы сосредоточиться. Назад. В прошлое. Что можно там найти? Ночь. Лес. Пронзительный волчий вой. Холод, пробирающий до костей. Хрустящий снег под ногами. Я сижу в охотничьем домике и беседую с королем, которого утром спас, смотрю на его перебинтованную руку. Укус волка оказался весьма болезненным, бинты пропитались кровью. Стоит ли задуматься о том, сколько людей загрызли эти серые хищники? Тогда я не стал об этом думать, а Винсенту пришлось. В это самое время он спиной прижимался к стволу дерева и пытался одним-единственным догорающим факелом отогнать от себя крупного разъяренного волка. Такая борьба больше напоминала заигрывание. Пытаясь защититься, Винсент только дразнил нападающего. Факел погас, а меч Винсент носил при себе крайне редко, очевидно, считая такую ношу слишком тяжелой. Как бы то ни было, в руках у него осталась только скрипка, которую он охотно подставил под когти зверя. Когда покалеченный инструмент уже валялся в снегу, Винсент конечно вспомнил с помощью каких чар можно усмирить зверя. Нанесенного вреда уже было не исправить. Подобные ситуации, наверное, повторялись не раз до той самой ночи, когда расстроенный, впервые испытавший ревность Винсент без сожаления отдал мне свой трофей.

Я уже решил было, что это забавный эпизод, конечно не для потерпевшего, а для наблюдателя, но вдруг увидел еще что-то расплывчатое и неясное, будто смотрел сквозь мутное стекло. Размытые краски сливались в причудливое сочетание черноты с белыми пятнами. Странная картинка, озвученная глухим мерным хлопаньем, будто стая голубей разом сорвалась с места и устремилась в полет. Почему-то я подумал, что если попытаюсь заглянуть глубже, то увижу что-то страшное или по крайней мере неприятное, поэтому поспешно убрал пальцы с когда-то ровной поверхности.

- Ты ведь не хочет уходить отсюда, из этого замка? - обратился я к Розе. - Вокруг много странностей, но я успел убедиться, что ты отважная. Скажи, ведь одна окровавленная тряпка не может тебя напугать? Кроме пугающего, здесь должно найтись хоть что-то, что тебе нравится. Правда?

-- Ну...Мне нравишься ты, - Роза спрятала руки за спиной, будто чувствовала, что перстень мешает нам говорить на равных. Никому, кроме нее, не удавалось так часто ставить меня в тупик. Вот и на этот раз я застыл от изумления. Разве можно произвести в ранг кумира того, кого молва признала отверженным, напастью, злодеем. Наверное, можно раз Роза так решила. Ей удалось увидеть прекрасное возвышенное создание там где другие видели жестокого и неумолимого, извергающего пламя врага.

Возможно, я бы счел красавицу безумной или притворщицей, если бы она говорила это, зная, что я дракон, но она не знала, и я надеялся, что не узнает как можно дольше. Мне было наплевать на мнение Ротберта, считавшего меня бесшабашным и неблагодарным повесой, как и на мнение людей, прозвавших дракона худшим из зол, но презрение Розы могло бы обжечь меня куда сильнее, чем я сам обжигал своих жертв. Как так вышло, я сам не знал. До сих пор никому не удавалось пленить меня. А ей удалось.

В последнее время я только и делал, что ругал себя на чем свет стоит и восхищенно наблюдал за Розой, а дело с манускриптами так и не сдвигалось с мертвой точки. Кому-то, наверняка, стало бы интересно, зачем мне еще большая сила и новые заклятия, раз я и так уже способен покорить подавляющую часть мира, но я всегда стремился к большему, даже если это стремление могло сжечь меня самого.

Любой бы остановился на достигнутом, окажись он в замке, где подвалы забиты сокровищами, где неодолимая сила, витающая в вышине, выполняет все его приказы. На полках выстроились в ряд книги, которым бы позавидовала сама Одиль. Роза называла их "черными книгами" и держалась от них подальше. Я был уверен, она уже успела услышать обольстительный призывный шепот, доносящийся с резных из розового дерева стеллажей, притулившихся в самом дальнем углу библиотеки, тот самый шепот, который не раз тревожил меня на первой стадии моего обучения. Я привык к бесплотным собеседникам, а затем научился использовать их в своих целях. Беседы с ними для новичка были познавательны. Но, странно, наверное, оказаться одной в библиотеке, где в глазах рябит от бесчисленных пестрых корешков и вдруг услышать, как чей-то бестелесный голос пытается втянуть тебя в беседу, смеется, шутит, уговаривает, дразнит на все лады или пристает с подозрительными предложениями. Роза сразу должна была понять, что звуки исходят не от живого существа, притаившегося за шкафами, не от клетки с канарейками и уж тем более не от тихо тикающих часов в ореховом корпусе. Даже человеку с очень хорошим слухом сложно поверить, что книги вдруг обрели голоса, но Роза поверила. Поэтому рядом с чередой уставленных увесистыми томами полок больше ни разу не прошелестел ее длинный ажурный шлейф.