Роза и тис - [23]

Однако по мере осуществления моего плана настоятельная надобность в его исполнении отступала. Удовлетворенный достигнутым, я был готов немного подождать. Но не слишком долго.

И вдруг теперь, в течение нескольких мучительных минут, у меня на глазах мой план едва не пошел прахом! Его спасла лишь сообразительность Изабеллы. Девушка собрала таблетки, сложила их в пузырек и наконец подала мне.

Я спрятал его на прежнее место и вздохнул с глубоким облегчением.

– Спасибо, Изабелла, – с чувством поблагодарил я.

Она не проявила ни любопытства, ни беспокойства, однако была достаточно проницательна, чтобы заметить мое волнение и прийти мне на помощь. Я мысленно принес ей свои извинения за то, что поначалу посчитал ее слабоумной. Нет, она не глупа.

Что она подумала? Наверное, поняла, что это не аспирин. Я внимательно посмотрел на нее. Невозможно было понять, о чем она думает. Вообще понять ее, по-моему, было очень трудно.

Внезапно во мне шевельнулось любопытство. Изабелла упомянула имя...

– Кто это Руперт? – спросил я.

– Руперт – мой кузен.

– Вы имеете в виду лорда Сент-Лу?

– Да. Он может скоро приехать. Большую часть войны он пробыл в Бирме. – Она помолчала. – Руперт может поселиться здесь... Вы ведь знаете, замок принадлежит ему.

Мы только арендуем.

– Я удивился, почему... гм, почему вы вдруг упомянули Руперта?

– Мне хотелось побыстрее что-нибудь сказать, чтобы все выглядело естественно, как будто мы разговариваем...

Наверное, я заговорила о Руперте... потому что все время о нем думаю.

Глава 9

До сих пор лорд Сент-Лу, отсутствующий владелец замка, был всего лишь именем, абстракцией. Теперь он выступил из тени на свет, становясь реальностью. Мне захотелось больше узнать о нем.

В полдень пришла леди Трессилиан и принесла книгу, которая, по ее словам, могла бы меня заинтересовать. Но я сразу понял, что эта книга меня не заинтересует, – ловко написанная агитка, заверяющая вас, что, лежа на спине, можно сделать мир светлее и ярче с помощью одних лишь прекрасных идей. И леди Трессилиан, движимая своим неизменным материнским инстинктом, упорно продолжала приносить мне подобную литературу. Она мечтала помочь мне стать писателем и уже снабдила меня материалами по крайней мере, трех различных заочных курсов: «Как заработать на жизнь писательским трудом» (двадцать четыре урока) и что-то еще в этом роде. Леди Трессилиан относилась к числу тех добрых и славных женщин, которые никоим образом не могут допустить, чтобы страдалец страдал в одиночку.

Я не мог испытывать к ней неприязни, но мог – и всячески пытался уклониться от подобной участливости.

Иногда мне помогала Тереза, но подчас она умышленно не делала этого и на мои упреки отвечала, что легкое раздражение – иногда неплохое болеутоляющее средство.

Как раз в этот день Тереза ушла на какие-то очередные политические дебаты, и я остался с гостьей один на один.

После того как леди Трессилиан, вздохнув, спросила о моем самочувствии и сообщила, насколько лучше я выгляжу, а я поблагодарил ее за книгу и сказал, что книга, очевидно, интересная, мы наконец перешли к местным новостям. Все наши разговоры в то время сводились к политике. Леди Трессилиан рассказала мне, как проходят собрания и как хорошо майор Гэбриэл осадил крикунов, пытавшихся сорвать его выступление. Потом она высказала мне свои соображения о том, чего действительно хочет страна, как было бы ужасно, если бы все национализировали, насколько бесцеремонны и бессовестны наши противники и как фермеры на самом деле относятся к Комиссии по регулированию сбыта молока. Наша беседа как две капли воды была похожа на ту, которая состоялась три дня назад.

После небольшой паузы леди Трессилиан снова вздохнула и сказала, что хорошо бы поскорее вернулся Руперт.

– Есть такая вероятность? – спросил я.

– Да. Он, видите ли, был ранен... там, в Бирме.

Как несправедливо, что газеты почти не упоминают о Четырнадцатой армии! Руперт какое-то время лежал в госпитале, и теперь ему полагается длительный отпуск. Тут предстоит решить немало вопросов. Мы делали все, что в наших силах, но обстоятельства все время меняются.

Я понял, что в связи с налогами и другими трудностями лорд Сент-Лу, очевидно, будет вынужден продать часть своих земель.

– Земля у моря очень хороша для застройки, но нестерпимо видеть, как вырастают отвратительные домишки.

Я согласился с миссис Трессилиан, что строители, работавшие в Ист-Клифе, высоким художественным уровнем не отличались.

– Мой зять, седьмой лорд Сент-Лу, – сказала леди Трессилиан, – отдал эту землю городу. Он хотел, чтобы земля сохранилась для общественных целей города, но не подумал о необходимости составить специальную охранную грамоту, и в результате городской совет продал ее по частям под застройку. Это было в высшей степени нечестно, потому что намерения моего зятя были совсем другими.

Я спросил, собирается ли нынешний лорд Сент-Лу поселиться здесь.

– Не знаю. Он ничего определенного не говорил. – Она вздохнула. – Я надеюсь... очень надеюсь... Мы давно его не видели, – продолжала она, помолчав. – С тех пор, как ему было шестнадцать. Он приезжал сюда на праздники, когда учился в Итоне. Его мать была родом из Новой Зеландии. Очаровательная женщина! Овдовев, она вернулась к своим родным и увезла мальчика с собой. Ее за это нельзя винить, но мне всегда было жаль, что он вырос не в своем родовом поместье. Я чувствую, что теперь, когда он приедет, ему будет трудно адаптироваться здесь. Хотя, конечно, все может оказаться и по-другому.