Роза Черного Меча - [20]

— Сиди тихо, — грозно рявкнул он у нее над самым ухом. Но это только усилило ее ужас, и она взмахнула руками. Тогда он обхватил ее и второй рукой, так что ее руки оказались плотно прижатыми к бокам.

— Кому сказано — сиди тихо и слушайся меня, — процедил он, пока зеваки хватались за животики, наслаждаясь разыгравшейся перед ними сценой.

— О, прошу, отпусти меня, — взмолилась Розалинда еле слышным, полузадушенным голосом. Сердце бешено колотилось в груди; о сопротивлении и думать не приходилось. Что это за человек, которого она выпустила на волю своим безрассудством?

— Слишком поздно, чтобы менять решение, красотка! — Он отбросил тяжелые кудри Розалинды и прижался щекой к ее щеке. — Просто играй свою роль, и если немного повезет, то к ночи мы будем свободны.

Столь загадочное замечание заставило Розалинду обратить к нему изумленное лицо. Что Черный Меч имел в виду, говоря «повезет»? И вдруг ее осенило: она должна опасаться вовсе не его, а темного людского моря.

Черный Меч смотрел на испуганное лицо Розалинды, а толпа внизу с каждой минутой хмелела все больше — и от проглоченного эля, и от нетерпеливого ожидания событий. Девушку снова поразила прозрачность его живых серых глаз, в которых светился острый ум. Но не успела Розалинда подать ему знак, что поняла значение услышанного, как его лицо склонилось к ней, и она откинулась на его руку, настигнутая сухим, безликим поцелуем.

Бурный восторг толпы слабым эхом отозвался в ушах девушки. Розалинда смутно догадывалась, что и это — всего лишь еще один прием для умиротворения озверелой толпы. Но затем последние остатки ее рассудка словно улетучились. Она ощущала только упрямую силу его губ, которые постепенно становились все более мягкими, а потом кончик его языка легко скользнул вдоль ее сомкнутых губ. Как ей и было приказано, она пыталась играть свою роль, но никак не могла сообразить, в чем эта самая роль должна заключаться? Полагается ли ей протестовать? Или следует подчиниться? Ни одна девушка не позволила бы так обходиться с собой на людях. Но может быть, для женщины, которая собирается обручиться со смертником, существуют какие-то иные правила поведения?

Не успела Розалинда собраться с мыслями, как Черный Меч отвел лицо, бросив на нее быстрый любопытный взгляд.

— В следующий раз не забудь открыть рот, — с беззлобной насмешкой распорядился он, помогая ей выпрямиться.

Розалинда вконец обессилела, в голове у нее все смешалось от странного поворота событий. Теперь она окончательно не понимала, что от нее требуется. Однако ей не пришлось ничего решать, поскольку за нее все решил мэр.

— Перед нами мужчина по прозвищу Черный Меч и девушка по имени Роза. — Мэр с важным видом прохаживался перед необычной парой. От чрезмерной выпивки его качало на ходу, и теперь он стремился поскорее довести затянувшееся представление до триумфального финала. — Мы их окрутим по старинному обряду весеннего обручения, и тогда они будут считаться мужем и женой, пока не минет срок этого брачного союза — один год и один день. — Тут он запнулся. — Но сначала казнь. А уж потом — обручение!

Все, что произошло потом, оставило далеко позади самые страшные ночные кошмары Розалинды. Она продолжала сидеть на колене своего суженого, застыв в полнейшей неподвижности, — и причиной тому было не только оцепенение от гнусности происходящего, но и мертвая хватка руки, удерживающей ее.

Она не стала смотреть, как двух узников заставили встать на подставки, как накинули петли им на головы и поплотнее затянули удавки на шеях. Но по звукам, что раздавались у нее за спиной, она ясно представляла себе, что там творится — последние безнадежные усилия осужденных увернуться, а потом их жалостные причитания. Склонив голову, зажмурив глаза, Розалинда горячо молилась, взывая к небесному милосердию. Яростное объятие Черного Меча стало еще теснее, и Розалинда неожиданно ощутила спиной бешеный стук сердца в его груди, в то время как сам он напрягся в леденящем душу ожидании. Затем со зловещим скрипом подставки были выбиты из-под ног злополучных разбойников, и Розалинда услышала их короткие жуткие вскрики. Наступившая гробовая тишина длилась недолго.

Розалинда так никогда и не смогла вспомнить точно, кто первый — она или Черный Меч — вскочил от неожиданности, когда ураган резких звуков вновь пронесся над площадью. Толпа разразилась хриплыми одобрительными воплями, которые, однако, быстро уступили место зловещему спокойствию, длившемуся, пока в воздухе еще разносились сдавленные, прерывистые хрипы повешенных. И только тогда, когда из всех звуков осталось лишь ритмическое поскрипывание толстых веревок, скручивающихся и раскачивающихся под грузом обмякших тел, толпа заворочалась и загудела. Но от прежнего оживления не осталось и следа.

Розалинду била дрожь от пережитого потрясения. Но и мужчина, прижимавший ее к себе, судя по всему, был потрясен не меньше. «Благодарю тебя, госпожа Роза», — эти слова, казалось, вырвались у него из самого сердца, но прозвучали столь тихо, что Розалинда могла бы усомниться — были ли они вообще произнесены? Она не успела ответить, потому что мэр, благодушие которого ничуть не пострадало от зрелища казни, снова обратился к публике: