Роза - [47]
– Ну, что? Больше не будешь?
Тот помотал головой, как бы беззвучно спрашивая девушку:
– Так вот ты какой пушистый северный зверёк?
Подруга забросила заточку на крышу кафе и мы продолжили вечернюю прогулку.
Ночью Настя предстала во сне как предводительница банды пиратов.
27 марта 1950 года.
Воскресенье. После пробежки – собрание команды, потом игра с местными из хвоста таблицы. За нас играют дублёры. Гайоз Иванович к собранию подготовился. Читает по бумажке, как поздний Брежнев:
– Послэзавтра ыгра с ЦДКА. Эсли выыграэм, пэрвое мэсто у нас в карманэ (хлопает по боку пиджака). Прыэдут масковскыэ журналысты. Прошу нэ пыт (смортит на малопьющего Шувалова), нэ дратся (на меня), к жэнщынам в окна нэ лазыт (на Амосова). Форму постырат, а то амбрэ… Вопросы эст?
– А пиво можно? – задаёт мучающий всех вопрос наш малопьющий.
– Можно… Толко осторожно!
Подхожу к дому бабы Дуси. У ворот делегация местных корейских женщин приглашает настойчиво мою подругу на день рождения жены майора Ли.
Поскольку местный начальник в командировке, намечается девичник. Подруга отпиралась, пока не увидела, как я рядышком даю автограф двум симпатяшкам бывшем на вчерашнем матче.
– А водка будет? – спрашивает Настя у делегаток и те бурно подтверждают наличие праздничного напитка.
Девичник в самом разгаре. Я сижу во дворе с группой корейских товарищей прибывших как они шутя говорят для доставки тел до дома. Узнав моё имя, доставщики возбудились и начали смеяться. Оказывается в Корее Юри и Юра – имена девушек. Мужчина рядом узнав, что я парень Насти, спрашивает:
– Знаешь какое у неё было прозвище в школе?… Кумихо! Лисица-оборотень!
Э, да тот громила видать увидел её истинное пушистое лицо…
– Так, что береги свою печень, – продолжает подкованный фольклорист положив руку на правую часть живота, – Кумихо её выгрызает у своих парней…
У нас же печень у мужиков выгрызает водка.
Корейцы действительно умеют пить и гулять с русским размахом. Вот вышедшая женщина что-то прокричала в наш адрес. Парень рядом поднялся и зашёл внутрь. Так-так. Первый пошёл.
Вскоре и моя подруга дошла до кондиции и выдала на веранде такие танцы, что мужики во дворе аж вздрогнули…
( https://youtu.be/fK6bCQHZrws )
Выпив на посошок, Настя вышла нетвёрдой походкой и двумя руками прощаясь с именинницей, по-корейски подложила левую ладонь под рукопожатную правую. Держась за перила, спустилась с лестницы. Потом, увидела меня и отключила автопилот. Я подхватил её, спасая куст розы, перекинул через плечо, кивнул ждущим своей очереди мужикам и гордо удалился…
28 марта 1950 года.
После утренней пробежки заметил Алексея Аджубея, что разговаривал с нашим тренером. Подошёл. Поздоровались.
– Отойдём, – предложил хрущёвский зять.
Присели на скамью. Корреспондент запахнул пальто, зябко поёживаясь:
– Летел погреться. В Москве ещё снег не растаял…
Вспомнив что-то, Аджубей встал и полез в портфель:
– Вот письмо тебе. С Львом Булганиным на нашей даче пересеклись. Он к отцу приезжал, просил помочь кого-то на работу устроить. Нацарапал тебе новости. Только он мелко плавает и новости, вероятно, такие же… В субботу прошёл пленум ЦК партии… Выбрали новых членов Политбюро. Похоже у Маленкова теперь большинство… Грядут большие перемены. В газете держат нос по ветру. Шепнули, что меня в замы «Комсомолки» будут выдвигать. Растём… А у вас что? Слышал «Динамо» обыграли. И ты девушку новую завёл. Чего они к тебе липнут? Ты же всем вокруг лишь проблемы приносишь… – типа подколол меня недоучившийся артист.
А мне стало как-то хреново. Встал, и не попрощавшись почапал на Пионерскую.
Он собственно прав. От меня у девушек Проблемы. Анечка. Привезли б меня в другой госпиталь, и не встретились бы. Жила бы и радовалась… Роза. Не впишись мы тогда с ней за Сахарову… Эх!
Заглянул в письмо. Лёва пишет, что Дашу с детьми и Марианной поселили в нашей общаге. Шелепин помог Дарье устроится в райком комсомола инструктором по культмассовой работе, но на совещании в горкоме Шелепина не было(вызвали в Кремль) и назначение отложили. Пришлось к Никите Сергеевичу ехать на поклон, чтобы позвонил. Отец знает про Дашу, но молчит, а мама отругала, но потом сказала, чтобы привёл познакомиться… Василий мотается по полкам, проверяет.
Захожу. Подруга дрыхнет источая сивушный запашок. Открываю окно. Проснулась. Смотрит жалостливо, а сказать не может.
Водички захотелось? Женский алкоголизм неизлечим. Помучайся ещё немного.
– Ну, Юр… – канючит она, – Пи-и-ить.
Зачерпнув воды в ковш подаю страдалице. Пока пьёт начинаю её отчитывать за вчерашнее. Потом перехожу на её армейские планы.
В этой истории когда война начнётся не понятно. А эта лезет…
Настя, выпив всё до капли, слушала постепенно наливаясь краской ярости.
– Да что с тобой не так? Ты мне кто такое говорить? – вскочила, закутываясь в простыню, – Я слово дала. Значит другие если что пойдут воевать, а я домохозяйкой… Вот жеж… Ты за кого меня принимаешь? (Берёт мою планшетку) Да я тебя… (Бросает в меня сумку).
Уворачиваюсь, заматываю её в простыню и валю на кровать. Хорошо, что её руки до меня не дотягиваются, а то бы я получил тумаков… Изображаем пару минут борьбу нанайских мальчиков. Сопротивление ослабевает. Начинаем неистово целоваться. Она шепчет, зардевшись:
