Роза алая, роза белая - [61]

За время их отчуждения Моргана обнаружила так много нового; например, что гордостью в постели не согреешься. Но не только это. День ото дня Ранульф все больше втягивался в жизнь замка Гриффин. Он возложил на свои широкие плечи бремя ответственности, и она уже не чувствовала себя ущемленной, а испытывала облегчение.

Меры, предпринятые им для обороны замка, свидетельствовали о больших знаниях и опыте.

Жить стало безопаснее, и в душе ее воцарился покой. Так прекрасно разделить тяжесть правления с человеком, которого уважаешь и которому веришь. Моргана знала теперь, что ум, сила, доброта, умение вести за собой, которые Ранульф в избытке принес в их брак, стоят гораздо больше титулов и богатств. Если бы только она понимала с самого начала, что он ей не враг, а друг, способный на преданную любовь, по которой исстрадалось ее одинокое сердце, все бы сложилось по-другому!

Моргана сняла мокрое платье и выскользнула из рубашки и нижнего белья. Когда она переступила через край ванны, в коридоре раздались шаги. Сапоги протопали мимо, и она забралась в ванну, чувствуя приятное тепло забурлившей вокруг ног воды. Уютно устроившись в глубокой ванне, она чувствовала, как расслабляются ее мускулы, и скользнула глубже, пока крошечные волны не заплескались у ее подбородка. Она потеряла представление о времени, намыливаясь сандаловым мылом, которое леди Уинифред готовила каждый год. Потрескивание поленьев в очаге, тихий плеск воды заглушили звук открывающейся двери.

Неожиданный порыв холодного воздуха насторожил Моргану, дав понять, что она больше не одна. До приготовленного полотенца уже не дотянуться. Ей оставалось лишь скрестить на груди руки, скромно подтянуть вверх колени и съежиться, как можно глубже спрятавшись в воде.

Уверенные мужские шаги приблизились к ширме. Моргана крикнула охрипшим от смущения голосом, чтобы предупредить слугу о своем присутствии:

- Кто там? Это я, леди Моргана. Уходите. Я не хочу, чтобы меня беспокоили.

Шаги смолкли. Сердце Морганы словно ударилось о ребра. Тишина, даже не слышно дыхания. Она подняла глаза и обнаружила, что Ранульф смотрит на нее. Его голова и плечи возвышались над ширмой. Сейчас в его лице не было настороженности, только сильное и все растущее желание. Способность двигаться, думать испарилась, и Моргана уставилась на него сквозь окутывающее ее облако пара.

Ранульф как во сне обошел ширму и остановился перед ванной. Это желанное существо, эта томная русалка все еще его жена. Поверхность воды достигала верхней половины ее грудей и окружала согнутые колени, а под водой блестело тело - розовое, как жемчуг. Хотя она скрестила руки на груди, он ясно видел один сосок - напряженный и манящий.

Он глубоко вдохнул. Ему казалось, что сквозь запах сандалового мыла, трав и лепестков он чувствует аромат ее кожи. Он хотел схватить ее, отнести мокрую на мягкую перину и забыть обо всем, кроме того, что они мужчина и женщина. Искушение было невыносимым. А вдруг она его оттолкнет?

Пока он размышлял о возможной реакции Морганы, она смотрела прямо ему в глаза. И видела растущее желание, и чувствовала, как жар зарождается и в ее теле. А когда он улыбнулся своей угрюмой улыбкой, ее кости будто растаяли. Она изящно опустила руки. Она рискнула, она сделала первый шаг. Следующий ход принадлежит Ранульфу.

Ранульф увидел желание в ее глазах, увидел, как смягчились и раскрылись ее губы. Быстро наклонившись, он схватил ее в объятия, не обращая внимания на воду, пропитавшую его куртку и штаны. Это не имело значения. Он не собирался долго в них оставаться. Ранульф отнес Моргану на кровать и нежно положил на меховое покрывало. На фоне богатого темного меха ее локоны сверкали в свете тлеющих углей, а кремовая кожа казалась прозрачной, как бесценный белый нефрит. У него перехватило дыхание.

Ранульф сорвал с себя одежду; в свете пламени рельефно рисовалось его тело - мускулы широкой груди и плеч, мощные ноги, узкие бедра и плоский скульптурный живот. Моргана следила за ним из-под полуопущенных век, томно закинув одну руку за голову. Она не чувствовала ни застенчивости, ни ложной скромности, полная лишь любви и предвкушения. Как он прекрасен, как мужественен! Она протянула к нему руки.

Но вместо того, чтобы опуститься на кровать, Ранульф улыбнулся и покачал головой. Взяв полотенце, он начал нежно промокать капли воды на ее теле. От его легких прикосновений она замерла, испытывая невероятное блаженство. Он высушил изящные изгибы ее ступней, тонкие лодыжки, икры, и за полотенцем следовали его губы, лаская ее бедра, нежный живот, бока. Он легко протер ее груди. И только когда ее жажда стала такой же, как его, лег рядом и притянул ее в свои объятия.

Его поцелуи!… О, как она тосковала по ним! По его прикосновениям! У нее кружилась голова, когда его руки гладили ее тело, будто заново знакомясь с ним. Но он помнил все, что ей нравилось, каждую ласку, каждое прикосновение. Она вздохнула и задрожала, желая раствориться в нем, слиться с ним.

Судьба обрекла ее на такое долгое одиночество! Столько лет ей приходилось быть сильной ради других. С Ранульфом она могла почувствовать себя просто женщиной. Влюбленной женщиной. Ее пальцы метались по его телу, запоминая его грудь, покрытую жесткими золотистыми волосами, разлет плеч, сильную спину. Вот крошечный шрам в форме звезды, истории которого она не знает, а ниже - слева под ребрами - нежная новая ткань шрама от раны, которую он получил в сражении за замок. Несколько дюймов выше или ниже - и он был бы мертв.