Роза алая, роза белая - [42]

Хотя Моргана умела играть на лютне, эта была слишком велика для нее. Инструмент был создан для могучих рук великана. Дедушка последним играл на ней, но Моргана свято хранила ее. Несмотря на христианское воспитание, она в глубине своей кельтской души верила, что безопасность замка Гриффин магически сплетена с лютней, и считала своим священным долгом оберегать ее.

Моргана тронула струны - они зазвучали фальшиво. Наверное, надо настроить инструмент. Она завернула лютню, положила ее в сундук, но не заперла его.

Обычно атмосфера этой комнаты успокаивала Моргану, но сегодня напряжение и тревога не проходили. Подойдя к окну, она оперлась коленями о диванчик, стоявший рядом. Море, как зеленый шелк, протянулось до яркого горизонта, и чайки летали, перекликаясь друг с другом. Моргана ничего не замечала. Ее взгляд сосредоточился на каком-то тумане, окутавшем ее душу. Ей стало страшно. Она понимала, что Ранульф - причина ее смятения.

- Господи! - в отчаянии шептала она. - Не попусти! Не дай мне полюбить его!

Но, не желая признаваться в этом даже самой себе, она в глубине души понимала, что мольбы ее запоздали.

Глава восьмая

Далеко внизу темные волны алмазными брызгами разбивались о скалы. Завернувшись в шерстяной, подбитый горностаем плащ, Моргана стояла на высокой башне. Она не верила, что в ночном воздухе таится зло, и любила рокот прибоя и ветер, приносящий ароматы моря.

Ранульф все еще оставался в зале с мужчинами, а она рано удалилась в свою комнату, однако не смогла заснуть. Столько перемен за такой короткий срок! Не сразу привыкнешь.

Особенно к этому новому мужу. Что она действительно знает о Ранульфе? Доблестен в бою и… в постели? Очень мало о его прошлом и еще меньше о его характере, и потому ее чувства и мысли находятся в постоянном смятении.

Тяжелые шаги испугали Моргану, и она ретировалась в тень башни.

- …настоящая маленькая ведьма, - говорил Перри, - но похоже, приручается потихоньку.

- Да, - ответил Десмонд. - Ранульф хитер и прекрасно провел осаду, разыграв роль влюбленного. Скоро она превратится в кроткую овечку, во всем послушную его воле. Вот тогда-то он и станет настоящим лордом замка Гриффин.

Еще двадцать лет назад Элва предупреждала свою госпожу, что любители подслушивать не узнают о себе ничего хорошего, и все же Моргана не думала, что слова Десмонда смогут нанести ей такой удар. Гнев, изумление, тошнота охватили ее одновременно. Как они смеют обсуждать ее, словно простую служанку! Где их рыцарское благородство и честь?

И все- таки не их слова так сильно возмутили Моргану. Причина лежала гораздо глубже. Неужели то, что они сказали, правда? Неужели нежность Ранульфа, его пылкие любовные ласки -всего лишь притворство, чтобы завоевать ее глупое сердце… и завладеть ее богатствами?

Память пришла на помощь и ослабила боль. Ранульф - человек бесхитростный, не способный соблазнить женщину ради выгоды. Он слишком прямодушен и честен, чтобы пойти на такой подлый обман. Однако ее уже использовали раньше, и ее чувства были легкоуязвимы. Она могла убедить себя не обращать внимания на услышанное, но темные семена сомнения упали на подготовленную почву.

Моргана вернулась в свою комнату и долго лежала без сна, наблюдая за узорами лунного света, за тенями облаков, метавшимися по потолку и стенам. Вдруг она услышала звук, который ждала с надеждой и страхом. Звук шагов Ранульфа.

Он прошел мимо комнаты, отведенной ему по ее приказу, и остановился перед дверью спальни. Моргана замерла. Что делать, если он войдет? Что она должна делать?

Если бы надо было выбрать одно желание, она бы пожелала, чтобы нежная любовь связала их друг с другом. Поскольку это желание не может осуществиться, она не смеет влюбляться в Ранульфа. Ему не удастся обидеть ее, если между ними будет дистанция… но она не доверяла себе, своим чувствам, когда он был рядом.

Моргана отчаянно хотела, чтобы ей дали еще немного времени на обдумывание. Еще одна ночь в его объятиях - и она не сможет избавиться от его чар, однако она страстно желала почувствовать силу его рук, тепло и пылкость его тела, прикосновение его губ к своей груди.

Но ей не потребовалось принимать решение. Дверь приоткрылась. Света не было, лишь запах потушенной свечи. Моргана закрыла глаза, ожидая услышать звук его шагов, но услышала лишь слабый шорох, который мог вызвать и ветер, врывающийся в открытое окно. И вдруг он оказался у кровати. Она узнала его особенный запах: кожи, эля, коня и какой-то пряности, вероятно корицы.

Она лежала неподвижно, ожидая услышать, как он раздевается, и почувствовать тяжесть его тела на кровати. Однако он лишь нежно коснулся пальцами ее виска, погладил волосы. Моргана дышала тихо и ровно, хотя ее сердце бешено колотилось, и ждала, что будет дальше. Пусть он сделает первый шаг, пусть откроется ей, как она открылась ему. Тогда, и только тогда, она отдаст свое сердце свободно и без страха. Ожидание тянулось бесконечно. И вдруг она услышала звук закрывающейся двери. Он ушел.

Сначала она кляла собственную глупость, затем проклинала его, потом разрыдалась - горестно и отчаянно - и рыдала, пока подушка не промокла от слез. И, наконец, заснула. Ей снилось, что она умирает от жажды среди роскоши и изобилия. Ей подносят серебряный кубок, но она с рыданиями отталкивает его, зная, что вино отравлено.