Royals - [8]

Мама подается вперед в своем кресле:

– И мы ценим вашу заботу, Александр, честное слово, ценим.

– А я нет, – произносит папа, который по-прежнему подпирает косяк. – Лично я не против спектакля.

Никто не обращает на него внимания. Элли высвобождает руку из пальцев Алекса и говорит:

– Свадьба будет зимой. На Рождество.

Мама моргает и начинает теребить длинную подвеску, ту самую, которую я купила ей во время школьной поездки в Бостон, два года назад. На шнурке висит кулон – оловянная шляпа-треуголка. Мама носит его, почти не снимая.

– В декабре? – уточняет она. – То есть всего через семь месяцев. Элли, но ведь, наверное, нужно больше времени, чтобы подготовиться…

– Протокол королевской свадьбы уже есть, – вмешивается Алекс. – И выбор дат несколько ограничен – в связи с маминым расписанием и учебой близнецов.

Ах да. Близнецы.

При мысли о принце Себастьяне и принцессе Флоре у меня вновь всё переворачивается в животе. Как я уже сказала, мы постепенно привыкли к Александру, но с другими людьми, ныне входящими в изысканный круг Элли, никогда не общались. В том числе мы не знакомы с братом и сестрой Александра. Они мои ровесники, но, хотя принцу Себастьяну всего семнадцать, он – один из самых завидных холостяков в мире. А что касается принцессы Флоры… Элли сейчас выглядит шикарно, но она меркнет по сравнению с Флорой, которая украшала обложки «Вог» в восемь лет.

И теперь они станут моими родственниками. Что это значит? Мы будем вместе проводить каникулы? Обмениваться подарками на Рождество?

Что можно подарить принцессе?!

Мне вдруг становится капельку нехорошо. Я пошатываюсь.

– Ты в порядке, детка? – спрашивает папа, и я киваю, отводя мокрые от пота волосы с лица.

– Да, да… просто надо подышать воздухом.

На крыльце еще жарче, чем в доме, но я рада хотя бы ненадолго вырваться из гостиной. На улице пахнет приближающимся дождем, и я делаю глубокие вдохи, закрыв глаза и слушая звон маминых китайских колокольчиков.

Через некоторое время дверь у меня за спиной открывается. Наверное, это мама – стоит на пороге и нервно помахивает руками, как всегда, когда волнуется. Но, обернувшись, я вижу Элли.

– Обязательно так себя вести? – спрашивает она, слегка нахмурившись.

Я поднимаю бровь:

– По-твоему, я не вправе пугаться того, что моя жизнь вот-вот станет еще более стремной?

Сестра хмурится сильнее, и мне начинает казаться, что я какой-то полный отстой.

– Не надо, – прошу я, прислоняясь к перилам и откидывая волосы с лица. Эл, как солнце, слепит глаза. – Я рада за тебя, – продолжаю я, но она качает головой и устремляет взгляд на потолок веранды.

– Такое ощущение, что эти слова у тебя вырывают силой, – произносит Элли, и я переступаю с ноги на ногу, скрестив руки на груди.

Ветерок слегка усилился, но волосы по-прежнему липнут к лицу и шее.

– Если бы две недели назад мой парень не попытался воспользоваться нашим родством, чтобы подзаработать, я бы, возможно, радовалась капельку больше. Но увы.

– Разве я виновата, что ты не умеешь выбирать парней?

– Майкл был не так уж плох, – возражаю я, хотя полчаса назад, несомненно, полагала, что он просто ужасен.

– Тебе, конечно, трудно понять, что мир не вращается вокруг тебя, – продолжает Элли, – но…

– Неправда! – перебиваю я.

Вот, пожалуйста.

Может быть, у нас чересчур большая разница в возрасте – семь лет. Может быть, мы просто слишком разные. Но стоит нам с Элли оказаться на десять минут рядом, и мы обязательно сцепимся.

– Я всё понимаю, – говорю я, – но ты не думаешь про нас. Да, я не сомневаюсь, что быть принцессой очень здорово, но никто из твоих родных на это не подписывался. Нам не нужна желтая пресса, фотографии и прочее. – Я указываю на машину с телохранителями.

Шумно выдохнув, Элли засовывает руки в задние карманы. Она вспотела. Приятно видеть, как с нее слетает маска принцессы, хотя бы ненадолго.

– Что ж, жизнь не всегда справедлива, – говорит она, – и мне страшно жаль, что мой роман с прекрасным человеком представляет для вас такое неудобство.

Я фыркаю:

– Ну да. Ты бы, конечно, влюбилась в Алекса, даже если бы он сидел за кассой в магазине. Не сомневаюсь.

Брови Элли застывают на линии волос.

– Ты что имеешь в виду?

Прежде чем я успеваю ответить, мое внимание привлекает нечто происходящее в гостиной…

– О господи. Мама, – говорю я, и Элли резко разворачивается, хлестнув меня своей гривой по лицу.

– Нет! – выкрикивает она, и мы обе, в кои то веки в едином порыве, несемся к двери.

Мама сидит на кушетке рядом с будущим королем Шотландии, одной рукой обнимая его за плечи, а другой держа телефон.

Возможно, она старомодна в том, что касается творчества, но по части мобильников мама всегда в курсе последних новинок. За последний год она стала мастером селфи. А потом какая-то сволочь, скорее всего наша соседка миссис Клер, научила ее ставить тэги, и наша жизнь превратилась в адский круговорот собачек, анимешних личиков и единорогов.

Алекс, храни его бог, храбро улыбается, пока мама наводит мобильник и хихикает.

– Ой, как здорово получилось, – воркует она, разворачивая телефон экраном к нам.

Я вижу Алекса и маму в гигантских картонных коронах, с золотыми цепями на шее. Изо рта Алекса, словно в комиксе, вырывается пузырь с надписью: «Хорошо быть королем».