Royals - [46]

Конечно, это мистер «Я-Думаю-Что-Твои-Жалкие-Предки-Позвонили-Папарацци». Он стоит у окна в красивом костюме, сунув руку в карман, и поворачивается, чтобы взглянуть на нас, когда мы входим. Он-то что тут делает?

– Мистер и миссис Винтерс, – произносит королева Клара, остановившись перед нами.

Мама приседает, а папа кланяется. Я на полсекунды отстаю – присутствие Майлза страшно меня смущает, и я чуть не забываю, что нахожусь в присутствии королевы.

К счастью, мне удается приветствовать ее без особой дрожи, и я испытываю настоящее облегчение, когда, подняв глаза, замечаю, что она вовсе не собирается кричать: «Голову с плеч долой!» На губах у нее улыбка, а глаза такие же ярко-синие, как у Алекса и Себа. Волосы у королевы некогда были каштановыми, как у младшего сына; теперь лицо обрамляют серебристые пряди. Темно-зеленое платье – простое, но шикарное, в точности по фигуре. Оно так здорово сидит, как будто его шили прямо на ней.

Но вовсе не красивые волосы и отличный костюм с первого взгляда дают понять, что перед тобой королева. Она держится так, словно к ее макушке прикреплена нитка; любое движение изящно и гладко, словно она всю жизнь репетировала каждый жест.

Элли красива и грациозна, но у нее нет такого свойства. Честно говоря, не знаю, обладают ли им люди, не предназначенные с рождения носить корону. Глядя на сестру, я немного ей сочувствую. Кажется, до сих пор я не понимала, какова планка, которой она должна соответствовать. Кому это вообще под силу?

– Пожалуйста, садитесь, – говорит королева, указав на вторую кушетку.

Она обшита персиковым шелком в сине-зеленую полоску, и я понимаю, что буду ужасающе выделяться на ее фоне.

Королева Клара снова помахивает рукой, и горничная в темном костюме ставит на столик перед нами чайный поднос.

Никто не спрашивает, какой чай мы предпочитаем. Горничная просто разливает его по чашкам и раздает их нам. Фарфор такой тонкий, что буквально просвечивает.

– Какая прелесть, – восторженно произносит мама, поднимая чашку повыше, чтобы хорошенько рассмотреть. – В прошлом году я купила свой первый фарфоровый сервиз, чтобы подавать чай, когда приезжают Алекс и Элли, но он и вполовину не так красив. Где вы его достали?

Мама смотрит на королеву, и ее глаза кажутся огромными за стеклами очков. Добрых восемьдесят процентов характера достались мне от папы, а вот нервозная болтливость – от мамы.

Я буквально чувствую, как Элли умирает. Но королева продолжает улыбаться.

– Этот сервиз принадлежал моей прабабушке, королеве Гизлейн.

Чашечка дребезжит, и чай выплескивается через край, когда мама ставит ее на блюдце.

– О… конечно, – говорит она, краснея и быстро моргая, и вымученно смеется. – Какая я глупая. Решила, что вы покупаете посуду в магазине. Здесь, наверное, даже нет таких магазинов, как у нас. Вы…

Я коротко стискиваю мамину руку и встречаюсь глазами с Элли. Она всё еще бледна – и чуть заметно кивает мне, возможно в знак благодарности. Мамина болтовня заразительна.

– Видел я и получше, – буркает папа и пожимает плечами, разглядывая чашечку.

Прекрасно. Мама от волнения треплется, а папа разыгрывает ворчливую рок-звезду. Не прошло и полминуты.

Впервые я понимаю, почему Элли так старалась удерживать две половины своей жизни на расстоянии. Но моя верность принадлежит маме и папе, а не тем людям, которые стали важными шишками только благодаря случайности. Поэтому я сажусь попрямее и улыбаюсь королеве Кларе.

– Очень приятно наконец познакомиться с вами, ваша светлость, – говорю я, и Элли покашливает.

– Ваше величество, – поправляет она.

Да, возможно, я слегка краснею, но продолжаю улыбаться.

– Ваше величество, – повторяю я, и королева улыбается в ответ.

– Как прекрасно, что наконец все вы здесь, – отвечает она, скрестив лодыжки. – Жаль, что меня не было, когда вы только прибыли. Кажется, вы здесь прекрасно проводите время.

Она обращается ко мне, и, хотя на ее лице продолжает играть добродушная улыбка, взгляд вдруг становится… холоднее.

Пускай темницы и эшафот в план не входят, но, держу пари, королева об этом жалеет.

Глиннис выходит вперед, с планшетом в одной руке и папкой в другой, наклоняется и что-то шепчет королеве на ухо.

Королева Клара отмахивается от нее и жестом просит подать папку.

Пока она перебирает содержимое, в комнате стоит тишина. Я слегка поеживаюсь на кушетке и тереблю край юбки. Мне хочется обернуться и посмотреть на Майлза. Не понимаю, зачем он здесь. Он ничего не сказал, но я подозреваю, Майлз впал в немилость за то, что вчера вечером отвез меня в клуб.

А еще мне интересно, видела ли новости Изабель и что она об этом думает.

Закрыв папку, королева Клара вновь улыбается нам. Несколько секунд она барабанит пальцами по папке (ногти у нее того же цвета, что и кушетка), а затем с легким смешком произносит:

– Какая озорница. Но все подростки таковы, не так ли?

Мама выпрямляется и похлопывает меня по коленке.

– Наши девочки никогда не доставляли особых хлопот, – говорит она.

В моем случае это не вполне правда, но я ценю мамину верность.

Улыбка королевы Клары слегка каменеет, как будто кто-то закрутил винты в уголках ее губ.