Рой Кин - Автобиография - [61]

изложено верно?» Я спустился, прочитал статью и дал положительный ответ. Я был признателен Тому,

что он попросил меня об этом.

Статья появилась в четверг утром. В ней было точно передано все, что я чувствовал. Я полагал, что у

людей в моей стране есть право знать правду. Тысячи из них купили дорогие туры, чтобы поддержать

нас на чемпионате мира, мои родные братья и двоюродный брат также собирались прилететь. Для них

эта поездка была главной в жизни. Еще миллионы будут наблюдать за матчами дома, как я в 1988 и

1990 годах. Заслужили ли люди к себе неуважительное отношение? Они потратили свои деньги,

заработанные тяжелым трудом, на которые мы получали зарплату, а мы должны оскорблять их всеми

возможными пиар-ходами. Может быть, нам следовало воздать им должное и оплатить долги. Как,

например, объединиться и идти к поставленной цели. И рассказать им всю правду здесь и сейчас.

В качестве капитана «Манчестер Юнайтед» я часто делаю подобные заявления, когда считаю, что

пришло время поведать публике о происходящем. Тайная завеса вокруг событий в сборной Ирландии

висела слишком долго.

В 6.30 я пошел поужинать. За столом никого из руководителей не было. Нам сказали, что в 7.30

состоится собрание команды. Я отлично знал, что происходит. Статья Тома.

В 7.30 в ресторан пришел Маккарти. Остальные руководители команды также были с ним.

«Отлично, парни, нам нужно выдвигаться завтра в восемь часов утра. Пакуйте чемоданы и прикрепите к

ним ярлычки. А пока мы все здесь, — продолжил он, -— я бы хотел выслушать любого, кто хочет что-

либо высказать о том, что ему не нравится». Я знал, к чему он клонит. Но я был спокоен — моя совесть

была чиста. Ведь я рассказал ему обо всем с глазу на глаз. Как капитан команды я уже все сказал, и не

было нужды повторяться.

Все чувствовали, что затевается скандал. Все знали, для чего проводится собрание. Он собирается

разобраться со мною у всех на глазах. Будь взрослым.

Я был спокоен.

«Рой, тебе, кажется, что-то не нравится».

«Отлично, Мик, — сказал я. — Почему тебе нельзя было начать сразу с этого? Мы говорили об этом

между собой. Почему бы нам не продолжить этот разговор отдельно от других?»

«Ты же это сам вынес на люди», — сказал он, держа газету со статьей Хамфриза у себя за спиной.

«Что ты имеешь в виду «вынес на люди»?»

«Это интервью в «Times».

«Послушай, я видел это интервью. Я обещал Тому в воскресенье, что я дам ему интервью. Я

разговаривал с ним вчера. Я не отказываюсь ни от единого слова. Интервью отличное».

«Ты пошел против своих партнеров, — повторил он. -— Ты никогда не хотел играть за свою страну. Ты

должен был поехать в Иран, а сам притворился, что получил травму, чтобы только не играть за свою

страну». Теперь он вошел в раж.

«Ты знаешь, что это неправда, — ответил я. — Ты разговаривал с моим тренером, и ты знал, что я не

был в форме перед матчем с Ираном в Дублине. Ты же сам поблагодарил меня за то, что я приехал в

Дублин. Ты согласился, что 2:0 — отличный результат». Я был вне себя от ярости — он передергивал

факты: «Ты же знал всю правду. Ты лжец!»

В этом плохом фильме я должен был стать плохим героем. Я сидел и выслушивал самые невероятные и

гнусные обвинения. Я обвинялся в том, что симулировал травму. Нет, я не могу этого терпеть. От этого

обманщика. Маккарти выбегает на поле после нашей ничьей с Португалией в отборочном матче и

обнимает меня.«Просто постой со мной, Рой, пятнадцать секунд. Пусть нас сфотографируют вместе. Я

буду смотреться великолепно».

«Ты — гребаный козел. Я не считал тебя за хорошего игрока. Я не считаю тебя за хорошего тренера и я

не считаю тебя за хорошего человека. Ты — гребаный козел и можешь засунуть себе этот Кубок мира в

задницу. У меня нет к тебе никакого уважения».

«Если ты не уважаешь меня, я не думаю, что ты можешь играть в моей команде».

После этого я встал и вышел. Люди говорят, что с Алексом Фергюсоном так никогда нельзя

разговаривать. Неверно. Если бы Алекс Фергюсон обвинил меня в симуляции травмы, я бы сказал ему,

куда идти. Всю свою карьеру, включая матч с Ираном в Дублине, я провел много встреч, играя через

боль. Для меня самым серьезным обвинением, которое только можно было придумать, являлось то, что

я якобы симулировал травму.

Когда я пришел к себе в номер, то понял, что он получил то, что хотел. Это была подстава. Он

намеренно подначивал меня, ожидая ответной реакции. Унижение перед всеми игроками — то, что ему

было нужно. Может быть, даже он не ожидал такого.

Вскоре раздался стук в дверь. Стэн и Куинни. «Какого хрена нужно этим марионеткам?» — подумал я.

«Рой, мы не можем поверить в твои слова, мы не можем поверить в то, что произошло», — сказал

Куинн.

И снова Куинн: «Мы не можем поверить в то, что ты пропустишь чемпионат мира. Мы стоим за тебя».

«Спасибо, ребята, всего вам наилучшего», — сказал я, провожая их из комнаты.

Я еще тогда не знал, что они уже вместе с Маккарти дали пресс-конференцию перед тем, как зайти ко

мне и выразить свое сочувствие.

Пришел Алан Келли. «Рой, ты, по-моему, зашел слишком далеко, — сказал мне. Но затем продолжил:

— Ты имеешь право на свое мнение». Зазвонил телефон. Это был Майкл Кеннеди.