Рой - [43]

– Не маячь, наука, – миролюбиво заметил Михаил. – Скоро будем на месте. Как там мои коллеги, Леха, едут?

Алексей глянул в зеркало: «десятка» послушно катилась следом, в ней неясно различались две физиономии в полумасках.

– Едут, – сказал он.

Почему-то вспомнилась та несчастная… Климова Лена – женщина, превращенная невидимой дрянью в зомби, вспомнилось ее роскошное тело… и журналист сдержанно покряхтел от сложного синтеза чувств.

Он еще не знал, на что способны эти нановиты…

Кроме Павла Рябинина, «трудоголиков» из разных курсов и групп, пришедших утром на занятия в лабораторный корпус, оказалось пятеро. Кто-то, подобно Павлу, приперся из принципа, кто-то просто ничего не слышал и не знал. Так все и встретились у проходной, где обретался низенький, полноватый, благодушный охранник.

– Отменены занятия сегодня, – говорил он с таким видом, точно объявлял о снижении цен на все товары в мире, – до особого распоряжения! ЧП в городе. Это ясно?

– А завтра как же? – напирали студенты.

– Сказано – до распоряжения! Завтра и узнаете.

– Но пройти-то можно? – сердито спросил Павел.

– Так нет там никого, – удивился страж. – Чего ходить?

– Ну, расписание посмотреть хотя бы!..

– А-а… – протянул тот, подумал и возражать не стал: – Ладно, сходите. Только нет там никого, это я точно говорю.

Студенты переглянулись и решили, что вправду ходить незачем, а лучше скорее по домам… Но Павел упрямо потащился в корпус.

Охранник остался стоять близ проходной, уставясь вдаль и неизвестно о чем думая. Тревожные шумы утреннего города постепенно усиливались, обещая нечто очень нехорошее… но это не доходило до его сознания. Оно по жизни пребывало на дистанции, в ровном, невозмутимом бесстрастии. По сути дела, охранник Геннадий Юрьевич Сачков был стихийный стоик, хотя и ничего не знал о теории и практике стоицизма.

С известных пор все учебные заведения перешли на как бы полувоенный режим охраны, включавший в себя разного рода пропуска, сигнализации, дяденек и тетенек в форменной одежде… Идиллические советские времена, когда никто ни о чем подобном не думал и в любой институт можно было зайти как к себе домой, давно миновали. Теперь подобные вещи регламентировались строгими инструкциями, но… но в том-то и дело, что бумага все стерпит, а эти грозные, даже как бы пугающие указания наполовину оставались на бумаге.

Кто были те охранники, что несли службу… ну, вот хотя бы здесь, в политехническом? Ясно кто – пенсионеры, да те, кто больше ни на что в жизни не пригодился. Ну, и совсем уж в виде исключения – Сачков, мужчина философического душевного склада, много чем в жизни занимавшийся, даже под землю лазавший вместе с местными диггерами, – племянник его увлекался этим делом… Наверняка бы Геннадий Юрьевич на что-нибудь сгодился, но судьба почему-то обошла эту проблему стороной – и вот результат…

Итак, он стоял у ворот, мысли его витали в неведомых сферах бытия, а когда все-таки спустились на землю и взор переключился на события этого мира, то этот взор увидел нечто странное…

Территория технопарка с незапамятных времен ограждалась кирпичным забором, а также задними стенами гаражей и подсобных помещений. Проходная примыкала к одному из таких зданий, которое не раз достраивалось, перестраивалось и стало наконец длинным несуразным ангаром, где хранились ГСМ, запчасти для машин и еще бог знает какой хозяйственный хлам. Взор сторожа, снизойдя с метафизических высот, оказался направленным именно вдоль этой стены – и узрел там большую группу людей, идущих прямо на него, Сачкова.

И что-то в этих людях было не то.

В Геннадия Юрьевича был вложен воистину философский дух. Когда надо, Сачков мог странствовать по надзвездным мирам, а когда надо – мог очень быстро соображать в делах земных. Вот и теперь он сразу сообразил, что дело худо. Толпа – человек десять – молча и быстро шла вдоль стены. И он ощутил, как спину и затылок его окатило ледяной волной.

Эти люди, казалось, связаны невидимыми узами. Так ходят в строю – но это все же был не строй, это была толпа. И тем более жутким выглядел ее синхронный ход, в котором чудился зловещий порядок…

Хотя, наверное, семь пядей во лбу иметь незачем, когда на тебя прет безмолвная орава с неживыми лицами и пустыми глазами, – тут всякий смекнет, что дело табак. Но ведь Сачков не просто смекнул! Он услыхал – не иначе, от ангела-хранителя «Беги! Спасайся!»

И не потерял ни секунды: на вид мешок мешком, он юркнул в дверь проходной, лязгнул засовом и дунул по территории быстрее ветра.

Очень вовремя он это сделал. За спиной раздался адский грохот, затем скрип, скрежет, звон разбитого стекла – толпа ломала ворота, и Сачков, не оборачиваясь, поднажал еще. Мудрый инстинкт вне всяких рассуждений метнул его к лабораторному корпусу – при том, что Сачков ни на грамм не представлял себе, зачем.

Шум и гром за спиной он расценил верно. Группа набросилась на двери, будку и ворота люто, нечеловечески, кто-то перемахнул через ограждение, вмиг вынесли окна, распахнули дверь, затем разошлись в стороны створки ворот – и атакующие россыпью кинулись по двору.

Конечно, это были не обычные люди. Даже совсем не люди. Это были зомби.