Ровесники: сборник содружества писателей революции «Перевал». Сборник № 3 - [69]

— Поэты — собаки.

Это было сказано человеком, у которого небольшой, низкий лоб и душа в высоких сапогах.

Я помню разъяренную тоску Михаила Голодного, когда большие черные глаза были злобны и сам он задыхался от слов, набившихся во рту.

Это запомнилось. Тяжелым камнем легло в сердцах, не от этого ль многие из «младо-кузнецов» сутулы.

«Поэты — собаки!»

Если иногда заглянуть поздней ночью в комнатуху, можно слышать и видеть, как тяжело дышит близорукий Сосновин и как Мусиенко руками удерживает бешеные стуки своего больного сердца, которое вот-вот выскочит, полное обиды и простой человеческой крови.

Мусиенко и Сосновин не только поэты, но и рабочие, если хотите — чернорабочие пера. До отвалу работают в местной комсомольской газете, отдают ей сердце и тело. Значит собаки работают, ничего не стоящие собаки.

Ну, как после этого воистину дикого определения и многих других гвоздков, так щедро вбиваемых провинцией в трепещущие и худые ладони писателя, не загрустить напропалую, не запить. Грустят и пьют. Утром, после неспокойного, пьяного сна еще более серьезными уходят по горло, по глаза в провинциальный будничный хомут.

Редко услышишь слово участия, товарищеского внимания — всегда упреки, всегда нотации. Принято считать — пишет человек, значит и богемит. Как неверно. «Младо-кузнецы» все-таки здоровый и молодой народ.

Богемские настроения чувствуются, но эта же богема не только среди литераторов, но среди вас и других, остальных — налицо.

Криками и цуканием богемщины не ликвидировать, нужны совершенно другие меры. Если даже группа «Молодая Кузница» и богата комсомольцами и производственниками — приказом мало что можно взять, нужно стараться создать среду, в которой не было бы конфликтов, которые все больше и больше дают себя знать.

Тяжело живется поэту и писателю в шумной переулочной Москве, тяжело ему и в провинции, пыльной, с чахлыми деревцами окраинной провинции. Группа «Молодая Кузница» — единственная литературная организация в губернии.

Трудно работать. Все-таки живут большой творческой жизнью.

За год выпустили 10 номеров журнала «Молодая Кузница». Журнал нравится, его любят и требуют. Журнал собирает вокруг себя лучшие и талантливые силы молодежи. Эти «младо-кузнецкие» воскресники — самые светлые дни в их работе. Обо всем вдоволь можно поговорить: о своих стихах, о последних стихах Есенина (любят его здесь отчаянно), о стихах Казина, о милых сердцу земляках и поэтах: Голодном, Светлове.

Весной сего года «Молодой Кузнице» предложили стать на точку зрения Всеукраинской ассоциации пролетарских писателей (провинциальной литературной мануфактуры Ваппа). Группа «Молодая Кузница», не зная хорошо и тонко современные литературные траншеи, отклонила платформу Ваппа. Сейчас в процессе своих творческих достижений и некоторого ознакомления с литературной современной действительностью «младо-кузнецы» приняли резолюцию, где они целиком присоединяются к резолюции знаменательного литературного совещания при ЦК РКП. Крепко хотят связаться с московской организацией молодых писателей «Перевал».

Такая связь много даст молодой, поднимающейся литературной провинции. Еще более бодрые и радостные, они возмутся за писательский труд.

Михаил Клювин

Н. Зарудин Город Клюква на поприще «художественной политики»

Нет никакого сомнения, что и Миргород, и Пошехонье, и город Клюква — все это здорово пострадало от революции. Исконные места «широкомедного» русского тупоумия, места святые российской обывательщины и мракобесия до-тла вычищены огненной метлой наших дней. И надо сказать, вычищены так, что место то, где некогда зияла миргородская лужа, доставлявшая пищу для измышлений заезжего писателя, осталась на время сама по себе.

Если в общественной жизни наших захолустий и выдвинулся ряд новых, невиданных еще и своеобразных общественных деятелей, то они настолько поглощены строительными заботами, что им, в конечном счете, некогда заниматься вопросами миргородской лужи. Вопросы культуры, вопросы искусства еще чрезвычайно мало и неглубоко затронули нашу провинциальную руководящую общественность. Город Клюква и по сие время дальше танцев «За власть Советов» не идет, а если и встречается необходимость разрешения вопросов культурного свойства, то он решает оные «административным» путем.

За примерами лазать далеко не приходится. Если и в Москве не так уж давно при обсуждении вопросов политики в художественной литературе договаривались чорт знает до чего, то город Клюква все эти вопросы разрешал проще, без длинных и сложных теоретических измышлений.

Вопрос стоит, понятно, о писателях и о связи с рабочей массой. Слово это святое, хорошее, отнестись к которому надо серьезно.

К несчастью, его так замотали наши «художественные» руководители, изолгали его так, что некоторым честным и хорошим советским писателям становится от него тошно.

Да и как же, — основная связь, и самая кровная и крепкая, эхо — связь писателя со своим читателем через книгу. Невидимый мост этот тем прочнее, тем крепче, чем больше тиражи изданий, и чем приятнее потирает руки Торгсектор Госиздата. Культурная база писателя — оформленная читательская масса, постоянная, формирующая изо дня в день свои вкусы, создающая спрос и в конце концов, так или иначе, кладущая свою печать на его лицо.