Rotten. Вход воспрещен. Культовая биография фронтмена Sex Pistols Джонни Лайдона - [56]
Единственный способ, которым можно было выманить из Малкольма деньги, – это угрожать ему, что свалишь из группы. Тогда средства внезапно откуда-то появлялись. Это происходило из раза в раз. Я не думаю, что похожие проблемы были у Стива и Пола. Они говорили так: «Малкольм никогда и никак нам не вредил!» Возможно, так оно и было. Он знал их достаточно долго, и они были более легкими на подъем. Им было просто легче справляться со всем, что происходило. «Малкольм не будет лгать! – говорили они, – Джон просто хренов нытик!»
Забавы ради мы иногда ходили в клубы для трансвеститов.
Мне всегда казалось, что гей-клубы были куда свободнее и даже безопаснее, чем другие клубы. Без геев в Лондоне в принципе бы не существовало самого понятия «ночной клуб». Если бы все клубы принадлежали натуралам, то они моментально бы превратились в пивные забегаловки.
В Лондоне было огромное количество клубов для трансвеститов. В одном из них, на Оксфорд Стрит, я встретил Линду.
Красные фонари на этой улице сводили меня с ума, но это немного компенсировалось бесплатными напитками. С этим я смирился. В тот период я носил солнцезащитные очки. Опять же люди думали, что я выделывался, потому что это были очки для слепых. Но я просто защищался от проклятого красного света! Мое отвращение к красному свету, возможно, имеет психологическую основу. И, кстати, из-за менингита у меня были проблемы с глазами.
>КРИССИ ХАЙНД: Я видела, как на танцполе Сид вытаскивал из кармана длинную цепочку и размахивал ей, чтобы растолкать танцующих. Если кому-то прилетало этой цепью, это было весьма неприятно. Сид мог быть козлом, если хотел.
>ДЖОН ЛАЙДОН: Сид никогда не дрался. Он был хуже, чем я. Но он любил носить оружие – цепи и прочее дерьмо. Он думал, что со всей этой требухой выглядит круто. Как-то ночью в одном из клубов в Тоттенхэме нас из-за этого «прижали». Сид размахивал цепью, и вдруг объявились копы: «Стоять! Руки за голову! Оружие опустить!» И тогда мы придумали обалденную отмазку. Зная, какими расистами являются британские полицейские, мы решили, что этим фактом можно легко манипулировать. И мы рассказали следующую историю: «Да, офицер, мы сперли эту штуковину у чернокожего. Он в составе большой банды, минимум двадцать человек. Они гнались за нами несколько миль, и сейчас наверняка ошиваются где-то за углом. У одного из них ствол!» Полиции это понравилось. «Серьезно?» – вскрикнули они и бросились в разные стороны, чтобы побыстрее поймать ту самую банду. Цепь они забрали. Наверное, сейчас, вспоминая этот случай, они приговаривают, какие мы… ээээ… нехорошие парни. Как их не пожалеть?
Все эти инциденты можно считать вполне забавными. Но если пресса цепляется за какую-то историю, то раздувает ее до вселенских масштабов. Мы не мешали прессе. Они могли пороть какую угодно дичь про нас – все, что заблагорассудится. Малкольм говорил, что для начала так и надо, мол, пресса все равно напишет гору всяких странностей, так что лучше просто смириться. Позже я понял, что так оно и было. Вот, любуйся их писаниной и ничегошеньки не отрицай.
>КЭРОЛАЙН КУН: Практически все, кто называет себя журналистами, не обременены интеллектом, особенно это касается мачо и акул пера. Они проповедовали теорию, что все рок-н-ролльщики из рабочего класса обязательно придурки, что они просто не могут ими не быть.
>ГОВАРД ТОМПСОН: Все это будоражило воображение и при этом смущало, вводило в шоковое состояние. В любом случае это определенно было чем-то новым и фантастическим. Кто знал?
Это была одна из тех ситуаций, когда ты видишь что-то новое, что-то экстраординарное, но крайне мало окружающих могли как-то подхватить эту волну и даже просто адекватно воспринять ситуацию. Особенно это касалось кучки журналистов. Помню, как Кэролайн Кун, Джон Ингхэм и Джованни Дадомо писали о музыке с таким энтузиазмом и привкусом сенсации, словно говорили о модной тенденции.
После концерта в Уолтхэмстоу, на котором мы поддерживали Kilburn and the High Roads, я попал в больницу, потому что по дурости прошелся по сцене в резиновой майке. Три песни я промучился, после чего просто охренел от жары, буквально начал задыхаться. Рубашка расползлась, и ее остатки я продал Сиду. То же произошло и с ним. Безумием было надевать подобное в середине лета. Было восемьдесят пять градусов[39], но Сид заявил, что мода превыше всего. Но и он потерпел поражение.
Ни у кого вокруг не было имиджа, хотя бы отдаленно похожего на наш. Вся эта панк-тусовка, раболепно копировавшая наш имидж, появилась гораздо позже. Мы часто меняли свои образы. Например, в одну неделю я выглядел как настоящий тедди-бой.
Мне нравилось зачесывать волосы наверх. Вообще-то тедди были нашими идеологическими врагами. Поэтому они представляли для меня интерес. Я ходил на мероприятия, где собирались тедди. Все они знали, кто я такой, но находили забавным тот факт, что такой панк, как я, король ужасов, сидел среди них, и прическа моя была значительно лучше.
Мы постоянно переходили все границы. Подобное происходило в клубе «Лейси Лейди», где собирались соул-бойз. Парни в тяжелых ботинках никогда не доставляли нам никаких проблем. Они думали, что если у нас кишка не тонка находиться в таком виде посреди танцпола, скача, как йо-йо, то остается, блин, только пожелать нам удачи.
Жизнь фронтмена Sex Pistols Джона Лайдона никогда не была похожа на красочные фильмы о рок-звёздах. Мальчик вырос в трущобах Лондона среди насилия и бедности, а музыкантом стал, скорее, в знак протеста, нежели ради денег и славы. И он не боится об этом открыто говорить. Пронзительная и откровенная история о суровой жизни Лайдона в Англии, о жизни в Sex Pistols и за её пределами.
Второй том новой, полной – четырехтомной версии воспоминаний барона Андрея Ивановича Дельвига (1813–1887), крупнейшего русского инженера и руководителя в исключительно важной для государства сфере строительства и эксплуатации гидротехнических сооружений, искусственных сухопутных коммуникаций (в том числе с 1842 г. железных дорог), портов, а также публичных зданий в городах, начинается с рассказа о событиях 1842 г. В это время в ведомство путей сообщения и публичных зданий входили три департамента: 1-й (по устроению шоссе и водяных сообщений) под руководством А.
В 1940 году в Гааге проживало около восемнадцати тысяч евреев. Среди них – шестилетняя Лин и ее родители, и многочисленные дядюшки, тетушки, кузены и кузины. Когда в 1942 году стало очевидным, чем грозит евреям нацистская оккупация, родители попытались спасти дочь. Так Лин оказалась в приемной семье, первой из череды семей, домов, тайных убежищ, которые ей пришлось сменить за три года. Благодаря самым обычным людям, подпольно помогавшим еврейским детям в Нидерландах во время Второй мировой войны, Лин выжила в Холокосте.
«Весна и осень здесь короткие» – это фраза из воспоминаний участника польского освободительного восстания 1863 года, сосланного в сибирскую деревню Тунка (Тункинская долина, ныне Бурятия). Книга повествует о трагической истории католических священников, которые за участие в восстании были сосланы царским режимом в Восточную Сибирь, а после 1866 года собраны в этом селе, где жили под надзором казачьего полка. Всего их оказалось там 156 человек: некоторые умерли в Тунке и в Иркутске, около 50 вернулись в Польшу, остальные осели в европейской части России.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Дневники Максимилиана Маркса, названные им «Записки старика» – уникальный по своей многогранности и широте материал. В своих воспоминаниях Маркс охватывает исторические, политические пласты второй половины XIX века, а также включает результаты этнографических, географических и научных наблюдений. «Записки старика» представляют интерес для исследования польско-российских отношений. Показательно, что, несмотря на польское происхождение и драматичную судьбу ссыльного, Максимилиан Маркс сумел реализовать свой личный, научный и творческий потенциал в Российской империи. Текст мемуаров прошел серьезную редакцию и снабжен научным комментарием, расширяющим представления об упомянутых М.
Виктор Гюго — имя одновременно знакомое и незнакомое для русского читателя. Автор бестселлеров, известных во всём мире, по которым ставятся популярные мюзиклы и снимаются кинофильмы, и стихов, которые знают только во Франции. Классик мировой литературы, один из самых ярких деятелей XIX столетия, Гюго прожил долгую жизнь, насыщенную невероятными превращениями. Из любимца королевского двора он становился политическим преступником и изгнанником. Из завзятого парижанина — жителем маленького островка. Его биография сама по себе — сюжет для увлекательного романа.