Ротшильды. История династии могущественных финансистов - [45]

Да и как же иначе – на тот берег стоило смотреть всем, а уж искателям счастья – особенно. 30-е годы отошли в прошлое. 40-е были на закате. Пришел закат царствования старого Луи-Филиппа – короля, принадлежащего Ротшильду. Наступала эра Луи-Наполеона – а он Ротшильду не принадлежал. Он принадлежал Ахиллу Фулду. Соперник Джеймса снабжал будущего Наполеона III деньгами еще во времена его разгульной молодости. После бегства старого короля в 1848 году Луи-Наполеон стал президентом, а Фулд – его ближайшим финансовым советником. 31 октября 1849 года президент назначил Фулда министром финансов республики.

Несколько позже Луи-Наполеон, Джеймс Ротшильд и Эмиль Перейр сидели в украшенном гирляндами цветов вагоне поезда. Праздновалось открытие нового участка Северной железной дороги – до станции Сент-Квентин. Народ кричал: «Да здравствует император!», предвидя коронацию президента, которая вскоре и произошла. Народ кричал также: «Да здравствует Ротшильд!», приветствуя расширение финансовой империи. Но все заметили, что, несмотря на всеобщее радостное возбуждение, из этих троих улыбались только двое, Наполеон и Перейр. Джеймс был серьезен и молчалив. Он уже знал, что его помощник, склоняющийся в дружеском приветствии в сторону праздничной толпы, был изменником. Он предал и перебежал к врагу – Фулду.

Точнее говоря, он сам становился врагом – причем врагом опасным, самым злобным, самым последовательным и самым умным из всех, кто вставал на пути Семейства вплоть до пришествия Гитлера. Перейр не был удачливым вором-карманником вроде Карпентье, он не был и простым перебежчиком, сменившим хозяина Ротшильда на хозяина Фулда. Он стал полноправным партнером Фулда, а вскоре – больше чем партнером. Эти двое основали мощную новую компанию, целью которой было уничтожение неприступного гиганта – империи Ротшильдов.

Фулд принес в дело свое состояние и статус министра финансов, Перейр – ненависть и энергию. Это был настоящий смерч. Он изобретал разнообразные схемы и методы борьбы, используя весь свой опыт, начиная от первого, журналистского, и кончая всеми уловками, которые он усвоил, работая у Джеймса.

Его главная идея представляла собой чудесный сплав социалистического сознания и финансового пиратства и заключалась в следующем. Почему национальный кредит служит только нескольким богатеям? Почему нельзя демократизировать финансы? Разве каждый простой лавочник не имеет права инвестировать финансовые операции своей родины, вложив свою, потом и кровью добытую тысячу франков? Почему только Ротшильд со своими миллионами? Чем его деньги лучше? Разве нельзя создать народный банк, в котором мириады мелких взносов как в огромном резервуаре превращались бы в одну большую сумму и она работала бы на общее благо?

2 декабря 1852 года Луи-Наполеон стал императором. Почти в то же время с большой помпой было объявлено об образовании народного банка «Кредит Мобилье». Банк выпустил 120 тысяч акций по цене 500 франков за каждую. Теперь не только лавочник, но даже его мальчишка-разносчик мог стать финансистом.

В этом заключалась демократическая составляющая предприятия. В качестве аристократической составляющей в число учредителей были включены княгиня фон Лихтенберг и герцог де Галиера. Министр финансов Фулд по своему статусу не мог войти в число основателей, однако он осуществлял всю возможную поддержку, а Перейр – всю полноту контроля и управления. Ему удалось создать самое популярное и политически выгодное финансовое учреждение во Франции.

Начальная цена акций «Кредит Мобилье» составляла 500 франков, но такой она оставалась только в течение получаса после выпуска. В конце первого дня она уже равнялась 1100, а за неделю достигла 1600. На финансовом рынке Парижа не случалось более сенсационных событий со времени пришествия самого Джеймса Ротшильда.

Народ Франции предоставил банку свои сбережения, а Наполеон III – свое покровительство.

Надо было действовать, и Красавец Джеймс превратился в Джеймса Стремительного. Он появился в Вене, брат Соломон тут же устроил ему аудиенцию у Франца-Иосифа. Австрийский монарх предоставил своему генеральному консулу в Париже, Джеймсу Ротшильду, очень милое куртуазное письмо, адресованное Луи-Наполеону, в котором, тем не менее, открытым текстом было сказано, что, в отличие от Перейра, Ротшильд представляет собой континентальную силу первого порядка, банк Ротшильдов пользуется доверием всех величайших легитимных монархов Европы и об этом лучше не забывать тому, кто императором себя назначил сам.

Письмо не произвело ни малейшего действия. Мало-помалу все финансовые операции переходили к банку «Кредит Мобилье». И тогда барон сменил тактику – он перенес военные действия в гостиные и салоны Парижа.

На званых вечерах Джеймса и Бетти Ротшильд появилась новая гостья, очаровательная юная Эжени де Монтижо из Андалузии. Поначалу никто не мог понять почему. Да, красива. Да, поговаривают, император пытался – и пока безуспешно, – затащить ее в постель. Но ее происхождение, ее связи… Мать – жертва дворцовых интриг, фрейлина испанской королевы, вынуждена была подать в отставку. Сама Эжени прибыла в Париж только в 1850 году, никаких серьезных рекомендаций… зачем она понадобилась барону? Зачем делать из нее первую красавицу?